Перкалевый ангел. Предтечи этажерок
Шрифт:
– А скажите, Алексей, у вас есть еще что-нибудь интересное, как вы это называете, в кубышке?
– Если хорошо поискать, то найдется. И немало!
– И что бы вы хотели получить в качестве взноса в общее производство с моей стороны?
– Это будет зависеть от того, что вы пожелаете производить здесь, во Франции.
– Судя по тому, что я имел счастье наблюдать… Все!
– В таком случае нашим условием будет полное устройство завода здесь и одного, точно такого же в России. И с каждой единицы изделия, произведенного в Европе мы будем получать пять процентов. Также, ознакомившись с двигателем вашей конструкции, я бы хотел предложить вам заняться производством мотоциклов.
– Вы знаете, а ведь именно с мотоциклов я и начинал! Еще три года назад собрал первый экземпляр. Но затем мир аэропланов полностью поглотил меня и я забросил это дело.
– Так значит у вас имеется опыт! Это же превосходно! Я прекрасно понимаю, почему вы заболели авиацией. Сам такой! Но это не значит, что следует
– Лично я надеюсь на большее, Алексей.
– оптимистично заявил Анзани.
– Если будет больше, я не обижусь.
– лишь усмехнулся в ответ Алексей.
– А пока не окажите ли мне честь и не ознакомите ли с моделями мотоциклов, что являются ныне наиболее востребованными во Франции, раз уж этот вопрос не является для вас чем-то новым?
Не успел схлынуть энтузиазм от перипетий первого рекордного перелета, как состоялся второй - на сей раз, на приз Французского Авиационного общества. Вообще-то данный призовой фонд очень надеялся взять Брелио, но после потери в водах Английского залива своего аэроплана он никак не успевал доделать новый на постройку которого пошли переданные ему Михаилом полтысячи фунтов стерлингов и потому очередной чек ушел в копилку русских авиаторов. А вместе с ним в копилку ушли призовые “кубка конструкторов” за лучший планер и лучший пропеллер, обогатив друзей в конечном итоге на пятнадцать тысяч франков, которые, впрочем, смотрелись весьма бледно на фоне предыдущего выигрыша. Однако, именно это сподвигло таки Блерио принять предложения русских знакомых и теперь на мощностях его завода должны были производиться планеры не только его имени, но и прославившийся на весь мир У-1, заказы на который к тому времени перевалили за сотню, чего никак не ожидали Алексей с Михаилом и потому оказались абсолютно не готовы к такому масштабу производства. И образовавшиеся клиенты, подтверждая недавние слова Анзани, совершенно не обращали внимания на цену. А цена действительно кусалась. Ведь построен он был из материалов, что являлись весьма распространенными в России, но никак не в Европе. Потому, приходилось в срочном порядке выписывать потребную древесину, переплачивая вдвое, что за сам товар, что за срочную доставку. Однако, это все же было куда легче, чем с нуля пересчитать весь планер, учитывая характеристики местных материалов. Да и по сравнению с ценами запрашиваемыми братьями Райт за свои детища, тысяча фунтов стерлингов уже не казались чем-то из ряда вон выходящим, хоть и превышала вдвое цену Фармана. Правда, за столь солидные деньги клиент мог рассчитывать получить лишь планер, обтянутый не обработанной лаком перкалью. Двигатель же требовалось заказывать отдельно, доплачивая от трехсот до пятисот фунтов, в зависимости от выбранного производителя и модели. Но поскольку сами создатели У-1 через статьи во всевозможных журналах, газетах и интервью всегда упоминали желательность применения двигателя Анзани, именно итальянцу отошла львиная доля заказов на стальные сердца. А учитывая, что к нему потянулись и многочисленные неизвестные широкому кругу масс создатели планеров собственной разработки, весь следующий месяц Аллесандро метался, как угорелый, между поставщиками, размещая заказы на заготовки и комплектующие, так как его небольшая мастерская, гордо именующаяся заводом, никак не могла поспеть с выполнением свалившихся на голову заказов.
К тому же, параллельно с выполнением заказов, имевший немало бесед со своими новыми компаньонами Анзани каждую свободную минуту своего времени проводил за чертежами и расчетами, создавая более скромный аналог русского двигателя. Все же он был не только отличным инженером, но и неплохим коммерсантом и потому сразу осознал правоту своих новых друзей - их двигатель действительно выходил слишком дорогим. И, даже, излишне мощным и надежным для данного периода развития авиации, если можно было так сказать. Здесь же и сейчас требовался более дешевый мотор, пусть и обладающий заметно худшими характеристиками. И было весьма отрадно осознавать, что по этому вопросу у него с компаньонами не было никаких разногласий.
Планер же, принесший своим создателям не только немалые деньги, но и славу, после завершения очередного рекордного полета прописался на заводе Блерио, где его аккуратно разобрали до последней реечки в целях создания полного пакета рабочей документации. А Михаил с Алексеем параллельно читали лекции по аэронавтике и авиа-проектированию своим благодарным слушателям, в роли которых выступали Луи Блерио и Игорь Сикорский.
Да, они собственными руками создавали себе конкурентов. Но, что первому, что второму в будущем предстояло создавать машины воюющие на стороне Антанты, отчего уже сейчас они являлись союзниками в будущей войне. Причем, союзниками полезными.
Спешка и напряжение с налаживанием производства были страшными. Алексей за полтора месяца настолько осунулся и похудел, что видом своим напоминал узника замка Иф, разве что побритый. Михаил тоже сбросил в весе и заработал кучу порезов и мозолей. О количестве вытащенных из рук заноз можно было даже не говорить - их счет давно перешел за сотню. Но первый У-1 французской сборки поднялся в небо 10 августа 1909 года. Правда, уйти к заказчику он мог лишь после авиационной недели, должной начаться через пол месяца. А два других выполненных Анзани с учетом увиденных у русских знакомых доработок трехцилиндровых тридцатипятисильных W-образных двигателя, законченных одновременно с первым, впрочем, как и немалое количество отливок и заготовок, надежно запаковали в ящики для отправки в Россию - это был подарок итальянца своим новым друзьям наряду с мотоциклом “Фелон энд Мур”, который, по общему мнению ознакомившихся со всем ассортиментом двухколесной техники Алексея с Михаилом, выглядел уже более-менее похожим хотя бы на мопед советских времен, а не на велосипед с моторчиком, как все остальные.
Не смотря на организацию производства У-1, 22-го августа 1909 года в павильоне рядом с первым собранным во Франции экземпляром красовался доработанный с учетом полученных знаний Блерио-11, оснащенный двигателем Анзани и более легким пропеллером Шаувьер, тут же стояла “Антуанетта 5”. Рядом с этими аппаратами совсем бедно смотрелся “Демуазель”, являвшийся очередной попыткой создать успешную конструкцию Альберто Сантос-Дюмоном, прославившегося своими полетами на дирижаблях. Вот только имея схожую с У-1 конструкцию, по технологиям производства он сильно напоминал первую модель Блерио-11. Присутствовали тут и бипланы - машина братьев Райт, и схожий с ним Фарман III, и Вуазен, не говоря уже о многочисленных конструкциях, не имеющих ничего общего с аэродинамикой, зато поражающих воображение посетителей своими экстравагантными видами. В общем итоге экспозиция насчитывала 37 разных машин.
Но куда больше места в экспозиции занимали громоздкие воздушные шары и дирижабли. Эти небесные гиганты, наряду с аэропланами все еще играли весомую роль в освоении воздушного пространства и пока не собирались уступать этажеркам ни пяди неба.
С превеликим удовольствием ознакомившись со всеми представленными экспонатами и вволю наобщавшись с конструкторами, Алексей с Михаилом облегченно вздохнули - до уровня предлагаемого ими ни один из конкурентов пока не добрался и судя по представленным двигателям, у них имелась как минимум двухлетняя фора, чтобы сделать свой двигатель самым распространенным в мире. И только французский ротативный Гном Омега в полсотни лошадиных сил заставил слегка понервничать, пока они не узнали, что ресурс данного двигателя не превышал пока 35 часов, да и то на бумаге, что являлось вполне сравнимой цифрой с моторами производства Анзани, на которые ими была сделана ставка. Тем более что к зиме Анзани клятвенно обещал представить новый шестицилиндровый двигатель, что должен был выдавать запрошенные его новыми знакомыми 60 лошадиных сил, вместо оказавшихся явно недостаточными 35-и. Тут как раз обещал пригодиться проект нового трехцилиндрового Y-образного двигателя, над которым он трудился последние месяцы до встречи с авиаторами из России.
На пятый день проведения выставки, наконец, начались столь ожидаемые многими приехавшими пилотами и конструкторами гонки. Многие, очень многие желали взять кубок Гордона Беннета и заработать деньги на постройку нового аэроплана, но успевшие стать настоящей сенсацией в авиационном мире русские не оставили никому ни малейшего шанса. Насмотревшись на показательные полеты своих конкурентов, Алексей решил держать скорость в районе девяноста - ста километров в час и в результате оторвался от ближайшего конкурента - американца Гленна Кертиса на две с половиной минуты, показав среднюю скорость на дистанции в 95 км/час.
“Эти невероятные русские!” - именно такой заголовок красовался на первой странице газеты сжимаемой под мышкой Алексеем, когда он, стоя на палубе судна идущего в Санкт-Петербург, смотрел на удаляющийся берег Франции, где их план по подготовке к грядущей войне Военно-воздушных сил Российской Империи получил свой второй существенный толчок. Первым же они считали свое появление в этом времени.
Глава 3
. Святая обязанность попаданца. (ЧЕРНОВИК)
Отплыв из Франции 7-го сентября, они прибыли в Санкт-Петербург 30 августа. Не смотря на год проведенный в прошлом, Алексей все еще не мог привыкнуть, что Россия живет по отличному от европейского календарю. На сей раз, дабы не сплоховать, они через оттаявшего под конец их турне консула отправили сообщение о своем триумфальном возвращении на родину.