Пермский Губернский 2. Корпорат
Шрифт:
Иногда поступали «снежинки». Так Пётр Ильич называл тех, кто по какой-то причине не смог добраться до дома зимой. Чаще это были бывшие интеллигентные человечки… Но изредка попадались, и обычные любители «пригубить».
Раньше было много мотоциклистов! Но, сейчас их днём с огнём не сыщешь. Видать — кончились…
В общем, всё было максимально понятно и без лишней суеты.
Но Пермь, вдруг, как будто подменили! Полиция привезла аж шесть истерзанных тел в странных одеяниях. Видимо, какие-то последователи Сатаны… или распространители китайских БАДов.
В общем, спокойная жизнь Петра Журова подошла к концу. И вишенкой на торте стала совсем юная практикантка, которую послали в морг от медицинского колледжа.
Не сказать, что Журов был не рад такой компании… Всё же, живые юные девушки захаживали в логово тишины и спокойствия крайне редко. Да и Поля — так звали практикантку, была крайне сдержанной и воспитанной барышней.
Часто падала в обмороки при виде крови или отрубленных конечностей. А ещё ей «дико повезло» с первым «посетителем». Молодой мужчина решил свести счёты с жизнью путём выстрела из пистолета. Только вот, орудие подобрал… так сказать — сильно переоценив бронированность своей черепушки.
В итоге, Поля, увидев кровавое месиво вместо половины лица, тут же отправилась искать мусорное ведро, дабы продемонстрировать Ильичу то, что она съела на завтрак.
Ещё и фамилия у жмурика была занятная — Потехин! Да уж… Потешно он с жизнью распрощался из огромного калибра. Журов с усмешкой представлял, какой мозговой шторм остался на месте происшествия.
— Да ты не переживай! — Пётр развалился на диванчике в комнате отдыха: — Такое у нас случается крайне редко. Хоть город и «миллионник», а с преступностью всё, слава богу — тухло. По крайней мере, с убийствами, так точно.
— Надеюсь… — вздохнула Поля, грустными глазами глядя на кружку.
Журов не любил подобный взгляд. Он напоминал ему о двух бывших жёнах. Они так же смотрели на Ильича, когда хотели сообщить «радостную» новость о разводе.
— Ты мне вот, что скажи. Если тебе всё это не нравится — зачем пошла в медицину? — Пётр отхлебнул из чашки с надписью: «Патологоанатом умер, но всё равно отправился на работу».
— У меня бабуля сошла с ума… Перед смертью говорила, что видела, как черти пляшут на люстре. Вот я и пошла на психиатрию. Хочу защитить людей от этих ужасов… Хочу разобраться, как всё это работает. — сухо ответила Поля, безжизненными глазами смотря на круглое печенье с красной желешкой по центру: — Я к хирургии — никакого отношения не имею! Но нет… Практика — есть практика.
— Ясненько.
Журов уже давно потерял чувство эмпатии. Возможно, после первого развода. А, возможно, и чуть раньше.
Для него люди были сродни автомобилям. Сломался? Починили. Нельзя починить? На свалку. Или в утиль. Смерть — это не страшно. Это, нечто такое же естественное, как умение дышать. Всех она рано или поздно ждёт. Поэтому пропускать через себя драму людей… Пф! Нет уж. Лучше бахнуть коньячку и посмотреть, какой-нибудь идиотский фильм про маньяков.
— Я вообще не понимаю, как вы так спокойно к этому относитесь? — Поля
— Не знаю. — соврал Ильич: — Может быть, привык уже? Ты сама-то, что испытываешь? Отвращение?
— Не сколько отвращение, сколько… необъяснимый мне страх.
— Не бойся мёртвых. Самое страшное, что они могут сделать — раздуться и лопнуть, если вовремя не спохватиться. — смех Журова больше напоминал лай простуженной сторожевой собаки: — Живые намного опаснее.
— Я это понимаю… Но, что-то меня пугает.
Дурость пугает. Люди с фантазией — обречены на вечные страдания от огромного количества фобий. Журов уже давно понял жизнь, и старался придерживаться определённых правил. А ещё он прекрасно понимал, что его в этой жизни уже ничем не удивить.
— Так тебе надо не про «чертей» думать, а про свои страхи. — улыбнулся Журов, вновь отхлебнув из чашки: — Трупы — не страшные. Это, как сломанный автомобиль.
— Но, как же? Это же… когда-то был человек! У него есть своя история…
— У машины тоже есть своя история. Как и любого другого предмета. Люди — такие же животные, как и коровы или свиньи, которых ежедневно истребляют тысячами, чтобы каждый мог приготовить дома вкусный эскалоп. Или стейк.
— Вы не понимаете! Это — другое. — возразила Поля и тут же замолкла. Её кожа сделалась совсем бледной, а глаза едва не вылезли из орбит.
— Извините… — на пороге в комнату отдыха стоял… Потехин. И, что удивительно — с его головой уже всё было в порядке. Цвет кожи, разве что, всё ещё напоминал трупный. А так — обычный голый мужик, сотрясающийся от холода: — А вы не знаете, где я нахожусь?
Внутри Поли схлестнулись два желания — неистово заорать и упасть в обморок. Организм принял нелёгкое решение, и девушка без чувств шмякнулась на диван.
— Что ж вы, так пугаете, молодой человек? — улыбнулся Журов, откусив кусочек печенья: — Встаёте, когда должны лежать?
— Простите… Но я не понимаю, что происходит. И, что важнее… Кто я такой? — на трясущихся ногах, Потехин подошёл к Ильичу и требовательно выставил руку: — Можно?..
— Коль не брезгуете. — Журов протянул кружку.
Ходячий мертвец практически залпом выпил всё содержимое и с облегчением выдохнул.
— Так, вы мне поможете?
— А вам не хочется отведать мозгов? — поинтересовался патологоанатом.
— Простите, что?..
— Значит, помогу. Идём, мой друг! Попробую найти для вас одежду…
* * *
— Хочешь страшную историю? — спросил Семён, разглядывая через бинокль центральные ворота приюта.
— Нет. — ответил я, посмотрев на часы. Должны открыть с минуты на минуту…
— Так вот… Парень завтракал со своей девушкой и смотрел новости. А затем молвил: «Какая жалость! Похоже они перестали тебя искать». Круто? Ну, скажи, круто же, да? Мурашки по коже пошли?
— Что там с машиной?
— Грузят. Я скажу, когда можно…