Пермский Губернский. Паритет
Шрифт:
— Девушка, прекратите немедленно! — возмущённо ответил молодой сотрудник полиции — новоиспечённый сержант Ерёмин из едва приоткрытого окошка: — Я сочту ваше поведение, как статья триста семнадцать уголовного кодекса Российской Империи!
— Ик… А, чего тама? А? Офицерик? Чего тама? — не унималась пьяная тигрица.
— Посягательство на жизнь сотрудника при исполнении. — гордо ответил Ерёмин и задрал длинный нос, который ему достался от дедушки.
— Так я ж не на жизнь посягаю! Ну? Открывай свою консервную банку! Ей богу, как девственник себя ведёшь… Ик,
— Идите домой.
— С тобой — пойду! Только у меня дома мопс.
— Укусит?
— Не… Оппердит насмерть.
— Девушка, это уже не смешно! Я патрулирую город! — Ерёмин начал злиться.
— А может на пару часиков отпатрулируешь меня?..
— Отставить патрулирование женского тела! — из тьмы выскочила коротышка в полицейской форме, и подойдя к тигрице, приставила ей к спине две завёрнутые шаурмы: — Руки вверх!
— Крошка моя — я по тебе скучаю…
— Нет! Я серьёзно!
— О… Дама твоя? Тю-ю-ю… Ещё и с двумя огромными валынами? Так бы и сказал, что женат. А то у нормальных девушек ову… Ову… Кх-кх… Настроение хорошее, в общем! А он тут стоит такой… Красивый и недоступный… Негодник. Висит груша — нельзя скушать!
— Женщина, вас оформить? — строго произнесла миниатюрная полицейская.
— Не-не! Я на чужой ху… Хе… Пирожок — роток не раскрываю! Всё чин по чину, сестра! — тигрица послала Ерёмину воздушный поцелуй и неистово виляя бёдрами, направилась в сторону тёмных дворов.
— Совсем уже распоясались… — недовольно фыркнула сержант Поселягина, и залезла в «УАЗ»: — А ты чего нюни распустил? Как вышел бы, да как дал ей электрошокером по сиськам!
— Не имею полномочий.
— Не имеет он… Ага! Держи, Казанова. — тяжко вздохнув, Поселягина протянула шаурму напарнику: — Пристают средь бела дня! Вернее — средь черной ночи, а он тут заперся и щебечет. С алкашами надо жёстко!
— Но это ж барышня. Тем более — в фирме.
— Это? Фирма? Да ты прикалываешься? Обычная паль с «Вайлдбериз». — отмахнулась Поселягина и надкусила пищу богов: — Господи! Наконец-то… Я уж думала, что умру голодной смертью. Город превращается, в какую-то туристическую зону. Раньше, куда не плюнь — везде бандюки делишки свои проворачивали. А сейчас… Тьфу! Скукота, да и только!
— Даже не знаю, что хуже — бандиты или пьяные женщины из спальных районов…
— Тебе надо учиться общаться с простыми людьми! Ты слишком зациклился на своих любимых кладменах и бандюках. Ну, серьёзно! Почему, когда идёт задержание — ты злой и страшный серый волк? А, когда подходит типичная краля — поплыл. Чего это?
— Говорю же — не привык я. Осокин всю малину испортил! Кстати, видел пять минут назад, как он промчался в сопровождении своих автобусов в сторону Авторадио…
— Глупости говоришь! Наоборот, Осокин — вычистил город от мракобесия. Я вот не понимаю, чего ты его не любишь? Все наши его обожают! Некоторые даже дружат.
— Оборин? Дядька с катушек слетел. — недовольно фыркнул Ерёмин, за один укус схомячив половину шаурмы: — Чувствую, что в этом Осокине — что-то не так. И не могу понять, что именно? Вроде, всё с ним понятно.
— Ты смотришь слишком много фильмов. В городе впервые появился достойный человек, которому не наплевать. А ты нос воротишь!
— Не ворочу. Просто… — Ерёмин тяжко вздохнул и посмотрел на стайку совсем юных девушек, которые спокойно гуляли по тротуару: — Не знаю. Что если он очищает себе плацдарм для будущих свершений? Ну, типа, как Омнимен?
— Омнимен был из расы инопланетных захватчиков. И корчил из себя Супермена. А Осокин — простой парень!
— Простой парень, который застрелил Силуянова? Простой парень, который прилюдно зарезал Графа Воробьева? Простой парень, который спокойно сгонял в Ижевск и уничтожил ячейку крупного преступного синдиката? Ему наш Губернатор дал кольцо! КОЛЬЦО!
— Так, за дело же. Под лежачий камень вода не побежит, Ерёмин. Если ничего не делать, то ничего и не будет. А Осокин — занимается нашим городом! И я считаю, что это… Погоди. — миниатюрная полицейская присмотрелась к закрытому торговому центру: — Ерёмин! Ну-ка глянь… Мне же не мерещится, что пятеро парней в чёрном идут с гвоздодёрами к отделению «Сбера»?
— Наверняка, какие-нибудь хоббихорсеры или ещё, какая шляпа…
— Нет, ты посмотри! — Поселягина отложила шаурму: — Вон они!
— Ну, идут и идут. Что с того?
— Моя чуйка сходит с ума…
— Она у тебя постоянно сходит с ума.
— Нет же! Сейчас — по-настоящему.
— Да не похожи они на преступников! Поступь слишком неуверенная. И движения… Ну, что это?
— А ты всех преступников ровняешь по определенному шаблону?
— Ну, так-то да. Нас этому учили…
— Меньше слов, Мусорини! Заводи тарантайку и поехали поближе. Авось спугнём, если это лохапеты на первом деле.
— Ох, как скажешь. — Ерёмин в мгновение ока заглотил остаток шаурмы и запустил старый добрый ЗМЗ.
А группа неустановленных лиц, тем временем, спокойно разбила стеклянную дверь и прошла внутрь отделения.
— Не похожи на преступников, говоришь? — Поселягина с укором посмотрела на Ерёмина.
— Серьёзно тебе говорю! Предпосылок не было.
— Да-а-а-а… Конечно. С твоими предпосылками, которых не было, мы так и будем, как Жучкин — вечными сержантишками!
— Вообще-то, его понизили за… Впрочем, неважно. — Ерёмин остановил «УАЗ» возле небольшого пятачка: — Вытаскивай ствол. Погнали, разберёмся!
Напарники вышли на улицу и быстрым шагом направились в сторону разбитой стеклянной двери, откуда доносилось активное копошение.
— Ля, пацаны! МУСОРИДЗЫ!!! — заорал один из грабителей: — Валим-валим!!!
— СТОЯТЬ!!! — командирским голосом рявкнула Поселягина и сделала предупредительный выстрел в воздух.
Но то, что произошло дальше — ввергло напарников в шок.
Из разбитой двери вылез один из грабителей. Его глаза горели жутким ярко-зелёным светом, а на плече, словно только что срубленную новогоднюю ёлку, он держал… банкомат?!?!