Пермский Губернский. Виват
Шрифт:
Но спасительный звонок сейчас был, как нельзя кстати!
— Увидимся. — послав мне воздушный поцелуй, произнесла Ксения и направилась к лестнице.
Так, судя по информационному табло, моя аудитория находилась на третьем этаже в правом крыле главного корпуса.
Напомню, что всего здесь было четыре направления. Ещё их называли «факультетами».
Два самых крутых: магические технологии и магическая ликвидация. Там училась местная элита, ибо, как сказал Семён: «Все обожают технарей». А боевики и оперативники… Ну, в целом —
Затем шла магическая ботаника. Тоже очень важное направление, но поговаривали, что нужно быть сильно увлечённым человеком, чтобы заниматься изучением подобного.
И четвёртый факультет — магическая общественность.
Само словосочетание мне было не особо понятно. Да и суть я тоже не улавливал. Но Семён заявлял, что оттуда выходили крутые юристы и будущие сотрудники Магического Ведомства.
Меня же определили в магическую ликвидацию. Всё, как говорил Капитан Никитин из КЛА. Ну, хорошо хоть связями оброс. Теперь знаю, где буду проходить практику.
Да, и мне реально хотелось увидеть, как работают оперативники Комитета Ликвидации Аномалий. Возможно, это поможет мне ещё лучше понять природу Трещин и решить вопрос с их бесконтрольным открытием до того, как обнаружится «основа» генератора.
Поднявшись на третий этаж, я ещё раз взглянул на листочек, который мне вручила женщина-сова. Аудитория 386… Куратор группы — Рейсбих Антон Павлович. Староста группы — не избран. Хм-м… Кто такой староста группы? И, главное — что он делает? Интересно.
Подойдя к старой обшарпанной красной двери, я потянул позолоченную ручку на себя и заглянул внутрь.
Аудитория больше напоминала старинный амфитеатр. Здесь могло свободно разместиться около ста студентов, но сидело пока от силы девятнадцать человек. Тринадцать мальчиков и шесть девочек. Большая часть была разбросана по разным углам. Лишь те, что сидели по центру сгруппировались в небольшие компашки.
Все были настолько увлечены своими делами, что даже не заметили меня.
На импровизированной сцене расположился вытянутый стол с пятью стеклянными колбами, старый пластиковый треугольник, который явно видел некоторое дерьмо и кусочек мела, что явно видел, нечто аналогичное.
Доска выглядела ещё хуже! Казалось, будто её не меняли лет сто, если не больше. А некоторые надписи попросту въелись, навеки оставшись жутким научным напоминанием. Или подсказкой преподавателю.
Судя по информационной бумажке, место можно выбрать любое. Пока не знаю, никого… Отсяду в сторонке. А лучше — на первый ряд, ибо на нём, кроме подозрительной девочки в огромных очках, никого не было.
Усевшись на лавку, я откинулся на деревянную спинку и продолжил внимательно изучать здоровенный кабинет. Над огромной древней доской висели портреты незнакомых мне людей.
А чуть ниже красовалась надпись: «Faber est suae quisque fortunae». Если переводить дословно, то получится: «Каждый сам кузнец своей судьбы».
Это я буду жить миллионы лет и мне, ничего не будет. А людской век краток. Вчера родился, сегодня пожил, завтра умер.
Хотя, кто знает? Возможно, будь у меня в запасе всего восемьдесят лет, я бы тоже, никуда не спешил, чтобы насладиться моментом? Эх…
— Кен! Эй, Кен! Слышишь? Ке-е-е-е-е-е-н! — послышалось сверху. Ощущение, будто обращались ко мне. Ещё и эмоции такие отвратительные… Надменность и вражда. Только не такая, как у Артовой. У неё это было, чем-то возвышенным. А тут… какая-то снобская подделка, сотканная из черной зависти и собственных комплексов.
— Кен! Глухой, что ли? Ке-е-ен! Приём! Белобрысый! Ну?!
Возможно, я бы продолжал игнорировать, но почувствовал, как в меня, что-то летит. Резко повернувшись, я уклонился от скомканного листочка и посмотрел наверх.
В центре восседал крупный парнишка с вьющимися волосами. Холёный такой… Ну, прямо, как молочный поросёнок. Он нахально смотрел на меня, словно я, какой-то кусок дерьма.
— Не глухой! Гы! — ухмыльнулся он: — Слышь, Кен! А ты, чего так далеко отсел, а? Типа, мы тебе неровня, или что?
Честно говоря, после того, как я сносил головы преступникам, криминальным авторитетам, убийцам, дворянам и обманутым культистам, подобное поведение от восемнадцатилетнего бугая в мою сторону казалось слегка странным… Нелепым и даже неожиданным.
— Тебя это волнует? — поинтересовался я и начал медленно подниматься. Понятно, что это всего лишь ребёнок. Но даже детям я не позволю так со мной разговаривать. Старших надо уважать!
Девчонка, из головы которой торчали африканские дреды, тут же перестала хихикать и начала подпихивать своего дружка малюсеньким локтем:
— Бобс… Может, ну его?
— Что? — возмутился бугай: — Чего это на тебя нашло?
— Ну… Это ж Осокин. У меня дядя в полиции служит… Говорит, что Осокин своими руками шестьсот человек на тот свет отправил! К тому же… неужели ты не видел дуэль с Воробьёвым?
А я тем временем уже вышел из-за стола, и засунув руки в карманы, плавно поднимался к Бобсу, лицо которого тоже постепенно из надменного стало задумчивым.
— Она права, Бобс. Подумай хорошенько. — холодно произнёс я и остановился рядом с их проходом: — Как думаешь, справишься со мной на дуэли?
Все присутствующие уже смотрели на нас во все глаза. Только странная девчонка с первого ряда закрыла уши и нависла над раскрытым учебником.
— Да реклама всё это… — ответил Бобс, а его щёки тут же покрылись красными пятнами: — Пиар-компания самокатов.