Перо фламинго

В хмурый зимний день 1564 года Ренэ Дево, которому только что исполнилось шестнадцать лет, покинул родной дом, где прошло его детство, и отправился

в Париж, к дру­гу своего отца, Ренэ де Лодоньеру. Родители мальчика умерли месяц назад, унесенные жестокой эпидемией, сви­репствовавшей в стране, и Ренэ остался один на свете. Род­ственников у него не было, а единственный человек, к ко­торому он мог обратиться за помощью, – Лодоньер – жил в Париже. Ему мальчик послал письмо, извещая о постиг­шем его несчастье, но в те дни железных дорог не было, и ответ пришел только через месяц. Лодоньер звал мальчика к себе в Париж, обещая заботиться о нем, как о родном сы­не, и Ренэ поспешил откликнуться на зов.

Ехал он верхом в сопровождении старого слуги своего отца, Франсуа, который был теперь единственным его дру­гом и защитником. Оба всадника вооружились с ног до го­ловы, так как в те времена на больших дорогах хозяйнича­ли шайки грабителей.

Слезы выступили на глазах мальчика, когда он в послед­ний раз оглянулся на родной дом. Но тотчас же он смахнул эти непрошеные слезы и, повернувшись к старому Франсуа, сказал:

– Больше ты никогда не увидишь меня плачущим, Франсуа. Кончилось мое детство. Теперь я мужчина, и стыд­но мне плакать.

– Молодец, мальчуган! – похвалил его старик. – Ты и в самом деле рассуждаешь как мужчина. Вот погоди, по­живешь с шевалье [1] Лодоньером и будешь таким же смелым и мужественным, как он.

– Расскажи мне о нем, Франсуа. Хоть он и друг моего отца, но я никогда его не видел и ничего о нем не знаю.

– Лодоньер известный мореплаватель. Около года на­зад вернулся он из Нового Света, куда плавал вместе с ад­миралом Жаном Рибо. Да, он побывал в этой чудесной стра­не, которая лежит далеко за морями, и ходят слухи, что он снова собирается туда поехать. Ему поручено основать колонию, которая послужит убежищем для нас, гуге­нотов [2] .

Мальчик заинтересовался и засыпал Франсуа вопроса­ми о Лодоньере и Новом Свете. В те времена люди имели очень смутное представление о Новом Свете, но старик по­старался удовлетворить любопытство Ренэ и рассказал ему все, что знал сам об этой далекой стране. Конечно, свой рас­сказ он приукрасил фантастическими вымыслами.

Утомительное путешествие продолжалось около недели. На седьмой день всадники въехали в Париж и отыскали скромное жилище шевалье Лодоньера.

Шевалье радушно встретил сына своего лучшего друга, обнял его и воскликнул:

– Как ты похож на отца, Ренэ! И как я рад, что ты та­кой здоровый и рослый! Я подумывал о том, чтобы взять тебя в далекое путешествие, но боялся, что это будет тебе не по силам. Теперь я считаю вопрос решенным.

Лодоньер снаряжал новую экспедицию в Новый Свет и, не зная, на кого оставить Ренэ, решил взять его с собой. Через три месяца закончены были приготовления к дале­кому путешествию: погружены съестные припасы и амуни­ция, размещены на палубах и в трюмах колонисты. В со­став маленькой флотилии входило три корабля.

Шевалье Лодоньер распрощался с адмиралом Жаном Рибо, который должен был через несколько месяцев после­довать за ним в Новый Свет. В ясное майское утро Лодоньер и Ренэ прибыли в маленький приморский городок, где в га­вани ждали их суда.

Дул попутный ветер, когда

Лодоньер вступил на борт флагманского судна. Подняли французский флаг, загреме­ли пушечные выстрелы, и под гул толпы, запрудившей набережную, корабли вышли из гавани.

В течение многих недель плыли путешественники на за­пад и не видели ничего, кроме моря и неба. Ни одно судно не повстречалось им на пути. Неудивительно, что, когда утром 22 июня раздался крик: «Земля впереди!», все высы­пали на палубу. Кричал матрос с топа мачты, но собравши­еся на палубе не сразу разглядели далеко на западе тусклое синеватое облако – землю. И многие отказывались верить, что это действительно земля. Один старик, которого звали Симон Оружейник, упрямо твердил, что земля затоплена, как во времена Ноя, и вряд ли кому-нибудь из них посчаст­ливится снова вступить на сушу.

Пользуясь попутным ветром, корабли держали курс на синее облако, и к полудню даже Симон Оружейник признал в этом облаке землю. Можно было разглядеть высокие паль­мы, и глухо доносился мерный тяжелый грохот прибоя.

В полдень суда близко подошли к берегу, и впервые со дня отплытия из Франции был брошен якорь и свернуты паруса.

Корабли стояли на якоре у входа в маленький пролив, перед которым тянулось мелководье. Огромные волны с гро­хотом разбивались о камни, и, казалось, ни одному судну здесь не пройти. Лодоньер узнал небольшой пролив, веду­щий к устью широкой реки, на берегу которой расположе­на была индейская деревушка Селой: здесь он побывал два года назад вместе с адмиралом Рибо. Желая исследовать эту местность, он спустился в шлюпку, приказав Ренэ со­провождать его. Затем спущена была вторая шлюпка с сол­датами.

Ренэ, затаив дыхание, ждал, что волны зальют шлюпку, но Лодоньер ловко провел ее в узкий пролив, и, обог­нув мыс, они увидели ту самую деревушку, которую искали.

На берегу толпились полуобнаженные туземцы. Раз­махивая копьями и луками, они сбежали к самой воде.

Население деревушки давно уже заметило белые паруса судов, напоминавшие крылья чаек. Поднялась тревога. Воины собрались на берегу, женщины, работавшие на ма­исовых полях, спрятались вместе с детьми в чаще леса. Но когда суда бросили якорь и индейцы увидели французский флаг, опасения их рассеялись. Французов индейцы знали и не боялись, так как два года назад договорились с ними о мирных отношениях. А испанцев, также посещавших это побережье, индейцы ненавидели.

Убедившись, что опасность им не угрожает, воины вы­звали из леса женщин и детей, смыли с лица военную краску и стали готовиться к приему гостей. Когда шлюпки по­дошли к берегу, индейцы узнали Лодоньера, стоявшего на корме первой лодки. В сопровождении Ренэ Лодоньер вышел на берег, а индейцы, приплясывая, бросились к нему.

Ренэ с изумлением рассматривал высокие пальмы, птиц с ярким оперением, крытые пальмовыми листьями индей­ские хижины, свитые из мха юбки женщин, блестящие и раздутые рыбьи пузыри, подвешенные к ушам воинов. Но больше всего заинтересовало его огромное чучело оленя, насаженное на длинный шест, который возвышался в центре деревушки. Голова оленя была горделиво повернута в сто­рону восходящего солнца.

Индейцы в свою очередь с любопытством рассматривали Ренэ. До сих пор они видели только бородатых белых муж­чин, а Ренэ был первым белым мальчиком, вступившим на этот берег. Индейцы думали, что белые так и рождаются с бородой и с коротко подстриженными волосами, но у Ренэ никакой бороды не было, а его золоти­стые кудри спускались до самых плеч. Вот почему они разгляды­вали Ренэ, словно какую-то ди­ковинку.

Вождю мальчик сразу понравился, и старик дал ему проз­вище «Та-ла-ло-ко» (маленькая пальма). Очевидно, он при­нял его за сына Лодоньера. Два года назад он дал Лодоньеру имя «Та-ла» (пальма). И с тех пор все индейцы, с кото­рыми встречался Ренэ, называли его Та-ла-ло-ко.