Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Шрифт:
Время еще было, и Одиссей спустился на лифте (жуткое устройство, но исправно действует) в подземный уровень и запасся там кое-чем из тюремного арсенала.
– Это что такое?..
Хозяйка, с видом человека, очнувшегося от долгого и спокойного сна, разглядывала свои руки и цепь, крепко охватывающую запястья. Подергала, проверяя на прочность.
В недоумении огляделась.
– Одиссей?
Он стоял поодаль, наблюдая за ее реакцией.
Хозяйка как раз обнаружила, что ноги ее тоже скованы. Ходить
– И почему я голая?!
Одиссей покачал головой.
– Нет-нет. Ты не пала добровольно, я не овладел насильно. Просто мне так будет удобней водить тебя в туалет. Сиди смирно. Пока не сниму замок, с кровати тоже далеко не попутешествуешь. Ты у меня – сучка на привязи.
– Что это значит?.. – спросила тихо.
Для начала он избил ее куском резинового шланга. Есть разные способы (а жизнь многому Одиссея научила; респект большущий вот этой особе, что стонет и корчится у его ног!), так вот, есть способы причинять человеку боль и унижения, не нанося при этом повреждений внутренним органам.
Вначале, в небольших дозах боль ей даже нравилась – такое открытие сделал Одиссей по ходу дела. Но скоро она устала. А от неожиданно выплеснутого в лицо ковша холодной воды разрыдалась, как обиженная девочка. Холодный душ он стал устраивать ей каждый день, в разное время. Когда спала. Когда бодрствовала, в мрачном молчании. Иногда ее прорывало, и она начинала осыпать его страшными проклятиями. За это ей полагались дополнительные наказания.
Наркомания излечима! Голодом. Побоями. Мытьем полов. Другими видами грязных тяжелых работ… Отрицают это лишь заинтересованные лица: врачи-наркологи и наркоторговцы.
Спал Одиссей на полу в этой же комнате.
На тринадцатый день, когда он, умывшись, вышел из ванной, она, увидев его, звеня цепями, в ужасе поспешно отползла на постели как можно дальше. Прижала, защищаясь, руки к груди.
– О боже! Не надо! Не надо!! Одиссей… Я покажу, разреши… Пожалуйста!
Он разрешил и она, раскрывая один за другим шкафы, показывала тайники, где хранила бутылочки с дьявольским зельем.
– Вот еще. И здесь тоже, вот…
Сложила все у его ног, с надеждой ожидая пощады.
Он ее не пощадил.
Когда доволок ее до постели, она прошептала:
– Так мне умереть?
– Сегодня был последний урок, – сказал Одиссей. – Дальше попробуй справиться сама.
И освободил ее от оков.
Следующее утро она медитировала. Это было зрелище. Одиссей на цыпочках ушел в ванную, чтобы через полуоткрытую дверь наблюдать за «божеством в цветке лотоса». Умиротворенность и покой. Когда таинство закончилось, и она громко и откровенно зевнула, Одиссей предстал пред ясными очами Хозяйки.
– Я есть хочу, – сказала. – Просто банально хочу жрать. Но не те соки и супчики, которыми ты меня потчевал. И где
Он приготовил шашлык на мангале во дворе. Хозяйка вообще оказалась кладезем информации, где и какую полезную рухлядь можно в Гнезде Ваги отыскать. А мясцо заказали по телефону.
– Кто-нибудь знает, чем мы тут занимались? – Хозяйка говорила с набитым ртом.
– Нет. Штатную обслугу, их всего пять человек, я на время убрал. Заменил своей охраной. Ее высочество взяли небольшой отпуск.
– Понятно. Официальная версия – я завела любовника в твоем лице. А если кто мои вопли услышал… да, все в тему… Уф! Дай мне еще кусочек.
Вытерла губы тыльной стороной ладони. Бросила быстрый взгляд и вновь опустила густые, темные ресницы.
– А куда ж ты дел орху?
– В унитаз спустил.
– Угу. Не жалко, представь себе. Можно еще вопрос?
– Конечно.
– Как думаешь… После всего… Что я с тобой сделаю?
– Не знаю.
– Пойдем, погуляем. Дай мне руку.
Встала, дружески приняв его заботу, но по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом.
– На конюшню не похоже… Загон для стикса?
– Угадал. Здесь жил Баюн, мой стикс. Где он, жив ли… не знаю. Не мы выбираем стиксов, а они нас. Мой меня оставил.
Навес на четырех столбах. И тонкие деревянные стены до половины высоты. Внутри еще один столб, сильно утонченный посередине.
– Об него Баюн точил когти…
– А теперь точишь когти ты?
Она хлопнула пару раз ладонью по столбу, словно прислушиваясь к чему-то. Потом резким ударом кулака разбила столб пополам. Верхняя часть, оставшись без опоры, со скрипом вырвалась из крепления наверху. Одиссей едва успел отскочить, как деревянный обрубок рухнул у его ног, источая древесную пыль. Сама же Хозяйка не шелохнулась, как будто знала, что стоит в безопасном месте.
Ничего особенного, фокус как фокус. Нашла слабую точку, прогнившее место. Она это умеет.
Потом настала очередь деревянных панелей. Их Ее высочество крушили, пустив в ход весь арсенал карате. Особенно хорошо Хозяйке удавались удары ногами. Грохот, треск, летящие щепки, клубы вонючей трухи…
– Прекрати! Дышать нечем! – крикнул Одиссей. – Хочешь со мной подраться, так давай!
А ведь она его убьет. Он никак не ожидал, что она настолько хорошо подготовленный боец. Но, делать нечего. Сделал шаг вперед.
Хозяйка отшатнулась. Одиссей замер. Услышал ее горький смех.
– Понял, да?
Когда, две недели назад, он застал ее опьяненную орхой, она не могла и не хотела оказать ему сопротивления. Протрезвевшая, была лишена возможности бороться. А Одиссей вбивал в нее, в буквальном смысле, один рефлекс: орха – это мука, пытка, унижение.