Персеиды. Ночная повесть

Гончарова Марианна Борисовна

Глава девятая

Сестра

И тут позвонила на мобильный Катька. Моя сестра Катя, Катюха. И совсем не удивилась, что я сижу на крыше и ловлю звезды в свою большую шляпу с подсолнухами. Она очень понятливая.

У Катюши умелые руки и отличный вкус. Всю жизнь она открывает в себе какие-то совсем новые таланты, о которых и не подозревала. А иногда даже этого не осознает.

Сейчас она работает в Домике. Так ласково называется Дом детского творчества в подмосковном поселке, который раньше был академгородком. Короче, там все распалось, институт, где работала сестра, известный на весь мир институт, тоже почил.

Моя сестра работала потом в

разных местах и везде-везде была одной из самых лучших, самых талантливых, самых изобретательных и – что скрывать – самой красивой.

Катюша так моделирует и так прекрасно шьет, диву даешься – как элегантно, как изысканно, изобретательно и очень-очень аккуратно. Тут недавно прошел юбилей известного модельера. И на праздничный показ моя сестра сшила из русских платков жилеты, сумочки и даже шляпки и береты. На подиум в одном из московских Домов моделей в этих веселых, ярких нарядах вышли обычные, «не модельные» дети – сияющие, улыбчивые, немного смущенные и естественные. И тоненькие, и толстушки, и маленькие, и высокие, но такие нарядные, так непохожие на модельных плоских кривляк с пустыми глазами. У кого-то из детишек в застенчивой улыбке еще зубика не хватало, а то и двух, молочные выпали, а «взрослые» еще не выросли. Кто-то мило и смешно косолапил. А одна девочка с косичками, как у Пеппи Длинныйчулок, вообще шла подскоком, по-другому у нее не получалось, стрекоза такая. Это было так прекрасно, так необычно, радостно и свежо, что юбиляр помрачнел от зависти, чуть не сожрал собственную шляпу и официально объявил, что уходит из большой моды. И остается в маленькой. То есть будет придумывать наряды детям. Заело его. Во, Катя!

Словом, сейчас в моей сестре вдруг открылся новый талант: обнаружилось, что к ней тянутся дети. Всякие, разные. Верят беспрекословно. А раз доверяют, то слушают, а раз слушают – учатся. Да и Катька тоже всю душу при этом выкладывает.

Например, она придумала проект, как она говорит, крафтовый, где дети должны были что-то создавать из подручных материалов, попутно очищая от мусора окружающую среду. Для начала моя Катя обежала после новогодних корпоративов ближайшие рестораны и кафе. И добросердечные хозяева злачных мест, менеджеры и официанты, немного недоумевая, мол, приличная вроде дама, но собрали ей несколько ведер различных пробок от винных бутылок. Приволокла она эти ведра с пробками в Домик. И какой-то веселый мальчик семилетний, покачав головой, с некоторым каким-то даже уважением заметил:

– Ну вы и пьете, Катерина Борисовна.

Катька в ответ (моя порода!) только рассмеялась. И взялись они вместе из этих пробок делать всякие чудеса: кукол, зверушек, украшения, всякие полезные гаджеты для кухни – подставки, держалки и прочую красоту. Склеивали, скручивали проволочкой, а сверху обматывали туго цветными толстыми шерстяными нитками. Я просто удивляюсь, как Танька умеет разглядеть в непригодных вещах, засоряющих планету, их новую радостную и полезную жизнь.

Словом, к моей сестре в ее клуб потянулись дети. Она без разбору принимает всех. А поскольку наша планета до отказа набита всяким хламом, поэтому и нужно учить таких вот новых маленьких Танек и Ванек, чтобы они воспитывали и учили других – смотреть, видеть, создавать, давать новую жизнь старым вещам.

Катя ни с одним ребенком не сюсюкает. Как-то притащился к ней один человечек, хоть и маленький, но солидно-мрачный, ворчливый, зачем пришел – непонятно. Сидел и бормотал что-то на своем языке, такой раскосоглазый, широколицый. Видно, приехал в Россию недавно, по-русски почти не говорил, понимать-понимал, а говорил плохо. От этого, как потом признался сам, и был печален, в школе учиться тяжело, проблемы. Ничего он делать

не хотел, ничего у него не получалось. Катюша присела рядом с ним и под тихую, спокойную беседу они вдвоем такую красивую штуку склеили специальным пистолетиком, который в сеть включается и горячим клеит, специальными ножичками подрезали, кисточками подкрасили. Сделали такую красивую, как он сказал, «вэшдь», что, правильно поняв его умоляющий взгляд, Катька отдала ему «штуку» домой, для мамы. На следующий день он пришел опять, заглянул в комнату, такой луноликий:

– Я пришела, – сообщил робко.

– Заходи, дорогой, садись, вон твое место, – улыбнулась моя сестра.

– А вы мена запоминал?

– Конечно, – кивнула Катя.

– Ну и как мене имя? – Голос ребенка дрогнул, видимо, он часто сталкивался с такой проблемой, когда учителя тыщу раз переспрашивали имя новичка.

– Ты – Азизбек.

Круглое личико мальчишки засияло, он победно поднял руку сжатым кулаком вверх – йес!!! – помнит. Эта учительница помнит его имя! Он протянул липкую от леденцов свою лапку и солидно представился:

– Азизбек Нурланбекович Гульбиддинов.

– Екатерина Борисовна Гончарова, – серьезно ответила мальчику Катька.

– Дааа, – вздохнул Азисбек Нурланбекович, – сложная у вас имья. Но я учить. Я сюда к вам всегда ходить. До старость.

Катька согласно кивнула.

И как она не устает возиться. То игрушки «валяет», то лобзиком вырезает. То какие-то мельчайшие густые кружева плетет, то гигантские кулисы шьет, такие, что специально ей поставили швейные машины в спортивном зале. Нигде в другом месте эти кулисы не помещаются. Даже не представляю, как она это делала.

Недавно Катя воссоздавала старинные костюмы, кропотливо и детально. В этих копиях было все: и вышивки, и прошвы, и тесьма, и аппликации, и нижние юбки. Ей специально принесли коллекционный костюм XIX века из ансамбля «Марий Эл», в котором танцевали национальный марийский танец «Возьмешь ли шапку, девушка?».

Да, так вот Катька мне позвонила, спросила, где я.

И я ответила:

– На крыше.

– Ну и правильно, – ответила Катюха и замолчала.

– Сижу, – ответила я.

– Ну и правильно, – опять ответила Катя и молчит.

– Жду.

– Ну и правильно, – опять соглашается Катюха. Вот терпение у нее – как у пограничника с собакой. В дозоре. Молчит и ждет. И ведь знает, что я все сейчас ей выложу.

– Скоро полетят Персеиды. Буду загадывать желания. Что тебе загадать?

– То же, что и себе. Два раза. – Как в ресторане, сказала Катя, прыснув в трубку.

– Как поживает Азизбек?

– Нормально. Родители его довольны. Уже неплохо говорит по-русски, потому что постоянно ходит к нам в Домик, общается с детьми, с руководителями, со мной.

– Имя твое выучил?

– Почти, – замялась Катька, – путает. Говорит «Наташя». – У Катерины есть еще один талант, она владеет искусством драматургии, умеет поставить финал маленькой пьесы, скетча и диалога практически идеально. «Наташя», – говорит она, чмокает трубку и отключается.

Вспомнила еще про Катю. Платье.

С вечерними платьями у нас в семье проблема. Все не так. Казалось бы, мы уже давно должны были понять, что главное – никому не поручать покупать такое платье – это плохо кончится. Но нет, мы не прислушиваемся к предупреждающим покашливаниям судьбы и продолжаем делать ошибки. Вот, например, моя двоюродная сестра Ирочка выходила замуж, и родственники из Мельбурна выслали ей в Одессу свадебный наряд. За полгода выслали, как только узнали, что она выходит замуж. Но посылка с нарядом где-то застряла. Ждали-ждали, на почту звонили, бегали, спрашивали – нету.