Персидская гробница
Шрифт:
– Рассказывай все, как на духу!
Пришлось заговорить. Но она все же умолчала о просьбе Дельгадо выяснить, куда позавчера ездил Бенджон. Она осмелилась спросить, откуда он узнал. Но Бенджон только хмыкнул и сам засыпал её вопросами.
Он нашел способ избавиться от Дельгадо. И только это в последний момент вырвало его из очередного приступа безумия. Перед глазами встало все, что нужно делать.
Малик получит анонимное письмо. Нескольких намеков вполне хватит. А наш иранский друг сумеет выбить из своей шлюхи признание, что она сошлась с Дельгадо. Зарине хватит ума
Зарина лежала молча и все ещё дрожала, но похоже, была даже рада такому развитию событий.
Ну погоди же, сука чертова, - подумал он.
– Дельгадо торгует наркотиками?
– Нет.
– Не ври! Торгует, и твой муж тоже. Поставляют в Европу опиум, верно?
– Больше нет.
– Я говорю, не ври мне! Не может быть, чтобы они вместе занимались только старьем.
– У них есть общий бизнес, но другой.
– Рассказывай.
Слушая Зарину, Бенджон все больше убеждался, что сумеет справиться с Дельгадо. Ничего, и не таким рога обламывали!
Зарина как бы случайно коснулась рукой его бедра. Он засопел, пригнулся и одним движением разорвал её бюстгальтер. Швырнув обрывки под кровать, ткнул пальцем в узенькие трусики.
– Долой...
Она послушалась, собралась в комок и отодвинулась подальше, прикрывая руками голую грудь и глядя снизу вверх большими испуганными глазами.
Бенджон только сплюнул и покачал головой.
Эта стерва опять разыгрывала девочку, которая боится изнасилования!
Все его естество встало дыбом, он схватил Зарину, она обвила руками его могучую шею и покорно раздвинула ноги.
* * *
Худ сунул в карман карту и выглянул из машины. Дебби вытирала волосы.
– Честное слово, я бы сейчас целую лошадь съела, - улыбнулась она.
– Лошади нет, но как насчет форелей на рашпере?
– Когда ты меня накормишь, мучитель?
– Чем скорее поедем, тем скорее что-нибудь найдем.
Уже вторую ночь они провели в машине. Сейчас "кадиллак" стоял на спуске к стремительной горной речке. Утро выдалось пасмурное, голубоватые дали затянула дымка, размыв силуэт Демавенда на юго-востоке. Они забрались далеко в предгорья, поэтому стало прохладно. Вокруг буйно пылали маки.
Два дня колесили они по горным дорогам, минуя перевалы, за которыми просматривалась синяя даль Каспия, тряслись по разбитым проселкам, черепашьим шагом ползли над пропастями и накручивали мили горного серпантина. Обследовали все строения, попадавшие на глаза, и все безрезультатно. Вилла Дельгадо словно сквозь землю провалилось.
– Пожевать ничего не осталось?
– жалобно спросила Дебби.
Вдоволь наплававшись в чистой холодной воде, она обсыхала, привалившись спиной к валуну и в этом непривычном окружении выглядела настоящей наядой. Худ улыбнулся, любуясь золотистым телом на фоне темной поверхности камня.
Она очень фотогенична!
Отыскав пачку с остатками бисквитов, он вышел из машины.
Губы Дебби были нежными и холодными. Она прикрылась полотенцем.
– А что сказано
– То же, что и австралийских: если зайти за валун, то все в порядке...
Через некоторое время Дебби вспомнила про бисквиты.
– Куда теперь?
– спросила она с полным ртом.
– Придется спуститься к дороге на Мешхед. Поедем на восток.
– Ладно. Но если сегодня опять весь день пройдет впустую, завтра...
– Придется продолжать. Я должен найти логово Дельгадо, пусть даже придется зимовать в горах.
Она кивнула, он ещё раз её поцеловал, и "кадиллак" покатил вниз по склону, шурша колесами по щебню.
Дорога петляла все ниже. В деревне Худ купил персики, сливы и лепешки, которые назывались "нун". Чуть ниже в сторону отходила наезженная тропа, на которую они свернули напрасно: выбраться обратно удалось только к двум часам. По шоссе на Мешхед особого движения тоже не было. Колонна грузовиков, караван кочевников, устало шагавших рядом с тяжело гружеными ишаками. Черноглазые детишки таращились над тюками вслед машине.
Они углубились в скалистое ущелье, и Дебби вдруг воскликнула:
– Здесь!
Справа виднелась густая роща, совершенно закрывавшая обзор.
– Притормози... Видишь дорогу?
Худ сказал бы, что это скорее тропа, чем дорога, и ведет она скорее всего к кучке жалких лачуг. Но, покосившись на напрягшуюся Дебби, повернул руль.
Дорога вилась между деревьями. На ней едва хватало места такой широкой машине, как "кадиллак". Вокруг стояла непроницаемая и неподвижная зеленая стена. Колеса то и дело попадали в рытвины, казалось, тропа вот-вот оборвется.
– Я уверена - это здесь.
Через несколько минут дорога вильнула в сторону и впереди появились железные ворота с пустой будкой охраны. Странно, но ворота стояли настежь, поблизости ни кого не было видно.
Худ хмыкнул и нажал на газ.
– Воспользуемся случаем...
– Возможно, он знает о нас и это сделано нарочно, - шепнула Дебби.
За воротами дорога сузилась, зато тут было твердое покрытие. Из-за бесконечных поворотов нельзя было отвлечься ни на миг. Худ подумал, что именно на это и рассчитывали строители. Потом они выехали на широкую ровную площадку на склоне горы, метрах в сорока над дном ущелья.
Худ восхищенно охнул и затормозил. Над пропастью к самому краю площадки прилепилось здание в форме лежащего овала, словно расколотого сбоку единственным окном.
Другое озаренное солнцем фантастическое сооружение из камня и бетона прильнуло к могучему боку утеса. Несколько зданий поменьше органично завершали общую картину.
– Ну, разве не потрясающее зрелище?
– спросила Дебби.
Газон не был подстрижен, деревья росли в кажущемся беспорядке, однако создавалось общее ощущение естественной гармонии. Также естественно вписывались в пейзаж деревянные скамейки и неприметные каменистые тропинки. Каменная лестница вела к террасе, где сверкала гладь бассейна. Ущелье и горы расплывались в сероватой дымке. Вокруг тишина и безлюдье.