Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735)
Шрифт:
Российского влияние закреплялось прежде всего дипломатическими средствами в условиях соперничества наиболее крупных закавказских владетелей. 24 июля 1783 года в крепости Георгиевск командующий Кавказской линией генерал-лейтенант Павел Потемкин и представители Ираклия II подписали Георгиевский трактат. Россия принимала царя «со всеми его наследниками и преемниками… в монаршее покровительство ее величества» и гарантировала целостность его «настоящих владений». Петербург брал на себя защиту грузинских интересов перед Ираном и Турцией. Грузии предоставлялась внутренняя автономия, но ее внешнеполитические дела контролировались русскими властями на Кавказе. Секретными статьями предусматривались размещение в Грузии двух российских батальонов и обязательство России добиваться возвращения отторгнутых прежде от Грузии земель. России требовалась в качестве союзника
Одновременно Россия поддерживала отношения с Фатали-ханом, имевшим собственные гегемонистские замыслы в Закавказье. Когда тот в 1785 году собрался присоединить к своим владениям земли Южного Азербайджана, переправился через Араке и без боя овладел Ардебилем, Г.А. Потемкин потребовал от него распустить войска и возвратиться в Ширван. Не была Петербургом удовлетворена и просьба Фатали-хана «о принятии меня со всем подвластным мне народом и провинциями в высочайшую зависимость». Однако переговоры с кубинским ханом, стремившимся объединить под своей эгидой азербайджанские ханства и при возможности занять шахский престол в Иране, продолжались. С трудом удалось российской дипломатии в 1789 году добиться заключения союза между Ираклием II и Фатали-ханом, но смерть последнего разрушила эту комбинацию. У России искал поддержки и карабахский Ибрагим Халил-хан, просивший в 1785 году принять его в подданство, но не вмешиваться во внутренние дела ханства.
Через несколько лет Ага-Мухаммед сумел объединить Иран под своей властью и восстановить влияние державы в Закавказье. В 1795 году он разгромил войска Ираклия и взял Тбилиси. В условиях ослабления Турции империя не могла оставить действия шаха без последствий. Указ Екатерины II от 19 февраля 1796 года предписывал генерал-лейтенанту Валериану Зубову (брату императрицыного фаворита) обеспечить «восстановление спокойствия и порядка» в Иране; речь шла о «ниспровержении власти хищника» Ага-Мухаммеда, утверждении на престоле его брата Муртазы Кули с последующим дроблением страны — отделением южных провинций и восстановлением независимости ориентирующихся на Россию азербайджанских ханств; империи же этот поход должен был «открыть путь в Индию»{1031}.
30-тысячная армия вновь появилась в Закавказье. Ее командующий повторил поход Петра I более успешно: летом и осенью 1796 года его войска заняли Дербент, Баку, Шемаху и Гянджу, вышли на Куру и расположились на зимовку в Муганской степи. В будущем Зубов собирался занять Гилян и Астрабад, двинуться на Казвин и новую столицу шаха Тегеран, чтобы нанести «конечное сокрушение» неприятелю{1032}. Как и 70 лет назад, к победителю присоединились тарковский шамхал Мухаммад-хан, кайтагский Рустам-хан и табасаранский кади. Державин воспел поход Зубова и красоты Кавказа в оде:
О юный вождь! сверша походы, Прошел ты с воинством Кавказ, Зрел ужасы, красы природы; Как с ребр там страшных гор лиясь, Ревут в мрак бездн сердиты реки; Как с чел их с грохотом снега Падут, лежавши целы веки; Как серны, вниз склонив рога, Зрят в мгле спокойно под собою Рожденье молний и громов…Однако так же быстро сказались и трудности войны на Востоке, не предусмотренные в петербургских кабинетах. В тех же письмах, в которых Валериан Зубов сообщал брату-фаворитуо победах и планах дальнейшего наступления, он просил о подкреплениях и сетовал на отсутствие фуража и тягловых волов, сообщал о не подвезенном вовремя провианте и «дождях денно и нощно», превращающих дороги в топь. Молодой генерал, как и его предшественники 70 лет назад, обнаружил, что горцы «к корысти только привязаны и ни малейшего доверия не достойны», но не мог отказать им «в знатной степени дерзости и храбрости»; их «разбойничьи партии» нападали на русские отряды; воевать по правилам не желали, «а хотя бы и открылись где, то их выжить трудно».
Чем
Даже после столкновения с кавказской действительностью тот же Зубов, уже в 1801 году, подал императору Александру записку, посвященную торговле с Азией. Под влиянием мыслей Екатерины II о том, что «направить торговлю Китая и Ост-Индии через Туркестан это значило бы возвысить эту (Российскую. — И. К.) империю на степень могущества выше всех остальных империй Азии и Европы», он обещал в будущем России поток товаров из Индии через Астрабадский порт, «стоит только правительству обратить на оную деятельность внимание». Вслед за ним подобные проекты о «проложении путей к богатствам всех народов Азии» подавали и другие государственные мужи, в том числе министр финансов Д.А. Гурьев и член Государственного совета адмирал Н.Н. Мордвинов. Реальная же картина торговли была иной. Менее возвышенные купцы и приказчики Оренбурга даже в середине XIX века отмечали «жалкое общественное, экономическое и нравственное состояние Бухарского, Хивинского и Кокандского владений в наше время…»{1033}.
Но после смерти Екатерины Великой ее сын и наследник Павел приказал немедленно вернуть войска. Новый император полагал, что пока «время и обстоятельства» не позволяют России прочно утвердиться в Закавказье и «подробно» обустроить «тамошний край», нужно «составить» из благоволящих к России тамошних владетелей «федеративное государство», номинально зависимое от Петербурга и способное бороться с врагами без российской поддержки.
В 1798 году скончался Ираклий II, а против его наследника Георгия XII выступили братья; в начавшейся междоусобной войне обиженные царевичи призвали на помощь отряды горцев и войска аварского хана. Царь обратился в Петербург с просьбой о присоединении к России Картли и Кахетии, наместниками в которых стали бы его потомки. Не дождавшись решения, Георгий XII умер, а изданный в январе 1801 года манифест Павла I провозгласил, что Россия согласилась на присоединение Грузии по просьбе грузинского народа для защиты страны от «несчастливых войн» и по причине «несогласия в доме царском».
После смерти Павла I вопрос о Грузии дважды обсуждался Непременным советом нового императора Александра I. Выбор был трудным: попытаться создать в Закавказье федеративное государство из грузинских княжеств, как это предполагал Павел I, либо наследственное наместничество в составе России, как просил Георгий XII, — или упразднить царскую власть в Грузии и превратить страну в российскую губернию. Грузия в качестве полусамостоятельного государства с враждующими членами династии и воюющими между собой большими и малыми владетелями едва ли могла быть надежным тылом. Решив, что страна «не может ни противостоять властолюбивым притязаниям Персии, ни отразить набеги горских народов»», император в манифесте от 12 сентября подтвердил решение о включении Восточной Грузии в состав Российской империи. Династия Багратионов лишилась прав на грузинский престол, а Картли и Кахетия стали Грузинской губернией.
Имеретия потеряла автономию в 1810 году, Гурия — в 1840-м, Мингрелия — в 1857-м и, наконец, Абхазия вошла в состав империи только в 1866 году. Присоединение Грузии не принесло России выгод. Его следствием стала серия войн в Закавказье с Ираном и Турцией. Необходимость противодействия набегам горцев и установления надежных коммуникаций с Грузией через Большой Кавказский хребет способствовала втягиванию в войну в горах: империя не могла оставить между собой и христианским Закавказьем непокоренный Кавказ. Первым же полководцем, который вел постоянные боевые действия на Кавказе, стал главноуправляющий Грузией и командующий Кавказским корпусом генерал князь Павел Цицианов.