Persona Non Grata
Шрифт:
— Считаете, что он руководит террористами?
— Он, к сожалению, не в наших руках и дать точный ответ трудно… пока он проходит как главный подозреваемый.
— Как насчет возможности запросить его экстрадицию? — Президент прищурил глаза.
— Дело в том, что у нас не налажены официальные отношения с этой страной. Мы ее официально не признаем, то есть, формально, нам некому предъявить запрос…
— Ну да, я понимаю… тогда надо найти какой-то вариант, — ответил Президент, почесывая лоб, — Бертвольт, вот что — нужно проанализировать все варианты того,
— Хорошо, господин Одест.
— Ладно, больше вас задерживать не буду. Завтра займусь МИДом, вы давайте знать, если что… — Президент снова почесал лоб и, проводив прокурора, вернулся к другим делам.
21
Несколько дней спустя
У входной двери небольшой пекарни — одноэтажной коробчатой постройки с кровлей из оцинкованной стали, фанерными стенами и большими зарешеченными окнами — на одной из улиц города Поврилец, столицы Федерации Живица, на деревянной табуретке сидел мужчина лет сорока. Он, молча, перебирал четки пальцами правой руки, задумчиво смотря на серую стену дома напротив. Вдруг в кармане его куртки раздался пискливый сигнал мобильного телефона.
— Хафиз, ты где?
— Я у себя, в пекарни.
— Тогда я к тебе заеду минут через пять, нужно встретиться, — оба собеседника говорили по-арабски.
— Хорошо, я буду ждать.
Хафиз засунул четки в карман брюк, осмотрелся по сторонам и зашел в пекарню, прихватив с собой табуретку.
— Емина, у меня сейчас дело есть, нужно отъехать.
— Хорошо, Сали, — покорным голосом ответила Емина, суетившаяся в это время возле печки в углу окутанного паром помещения.
— Хаджи, мне с тобой идти? — спросил Фарис, исполняющий функции охранника Хафиза, доедая свежую лепешку.
— Нет, не надо, я тут недалеко, Фарис. Пока здесь сиди, я тебе потом позвоню и скажу что делать, — скупо ответил хозяин и повернулся к входной двери.
Через пару минут к пекарне подъехал темно-синий внедорожник. Хафиз сразу узнал машину и подошел к ней.
— Садись, — водитель кивнул на пассажирское сиденье.
— Здравствуй, Мухамад, какие последние новости? — Саллех Абдулла уселся в кожаное кресло и повернулся к водителю, который, как и он, был арабом.
— Новости не очень хорошие. Шекер пропал. Я с ним последний раз неделю назад общался и с тех пор не могу дозвониться, — Мухамад был одет в черную кожаную куртку, под левым рукавом которой блестели золотая цепочка и дорогие часы.
— Я тоже до него не мог дозвониться, он вроде в Австрии должен быть…
— Да. Раз он не звонит, значит, что-то случилось, — водитель почесал свою аккуратно постриженную, густую и жесткую как щетка, бородку. — У тебя в Имагинере все счета заморожены? Хоть что-нибудь вывезти не удалось?
— У меня там прогорело где-то полтора миллиона зеленых… хуже то, что там база данных осталась. Местные могут
— Плохо, Хафиз, плохо. Ты сливай деньги в «РЕВ», там их не тронут.
— Конечно, я так и делаю… Мухамад, эти имагинерцы наступают мне на пятки, в скором будущем меня могут попытаться экстрадировать. Надо что-то делать.
— Пока ты платишь местным, тебя не выдадут. С Осичем беседовали?
— Да, его человек сказал, что меня трогать не будут, но дал понять, что за это мне придется доплачивать, — ответил Хафиз, разглядывая серые улицы, мелькающие за стеклом.
— И сколько требует? — Мухамад посмотрел на собеседника.
— Плюс десять процентов.
— Алчная собака. Ему и так платят больше, чем он заслуживает, а ему мало!
— А что делать? Власть у него, а не у нас, Мухамад.
— Может у него и власть, но эта власть держится на наших деньгах, так что и у нас есть козыри.
— Ты, все-таки, заручись поддержкой у своих людей. Если обо мне начнут много шуметь газеты, ситуация может выйти из-под контроля…
— Хафиз, у тебя есть надежное место, где можно было бы переждать, если будет шухер?
— Есть…
— Ну и хорошо. Если чего-нибудь узнаю — предупрежу, не паникуй.
— Да я не паникую…
— Так, завтра к тебе деньги привезут — пять пакетов, — Мухамад достал из внутреннего кармана куртки мобильник, посмотрел на загоревшийся зеленым цветом экран и засунул аппарат обратно в карман, — как получишь — сразу позвони. Курьер заедет где-то в десять утра.
— Понял, буду ждать…
Доехав до перекрестка, на котором привычно дежурили миротворцы, стоя возле белого броневика с крупными черными знаками «UN» на бортах, внедорожник притормозил и повернул в обратную сторону, направившись к дому Хафиза.
В это время, в тысячи километрах от пекарни Саллеха Абдуллы, в офисе газеты «Нюз Ляйнер» кипела привычная напряженная работа. То и дело кто-нибудь из редакторов отрывался от своего рабочего места, потом возвращался, звонили служебные телефоны и не переставали трещать кнопки на клавиатурах.
Только Петер Сантир не покидал свое место и сосредоточено читал что-то на мониторе компьютера. Пару дней назад внимание прессы было привлечено отставкой директора ЦБТ, Владимира Швалька. В официальной формулировке говорилось, что Швальк «самостоятельно взял решение уйти с поста директора Центра по Борьбе с Терроризмом, будучи не удовлетворенным результатами своей работы по предотвращению террористической угрозы».
«Выходит, что решили на Швалька все свалить. Понятно, хитрый ход…», — размышлял Петер, просматривая страницы с новостями в интернете. На данный момент ни ему, ни другим журналистам не удалось вытянуть хотя бы одно слово из уже бывшего директора ЦБТ, который упорно отказывался давать интервью кому-либо.
Предполагая, что чистка в рядах контрразведки не ограничится одним лишь начальником, Сантир первым делом зашел на сайт ЦБТ, чтобы проверить, нет ли новостей о кадровых перестановках на более низком уровне.