Персональное чудовище для принцессы
Шрифт:
– То есть я могу воспользоваться ванной? – робко переспросила я. Мало ли… вдруг он уже передумал и пожалел о своем решении предоставить мне возможность помыться в его доме?
– Можешь, – не меняя выражения лица, безразлично кивнул незнакомец. Вышло почти механически. Я поджала губы, не зная, как еще намекнуть ему, что дальше и без его присутствия справлюсь. Решила, что это невежливо – выпроваживать хозяина из его же комнаты, пусть даже он в ней и не живет. Хотя не уверена. Но вполне возможно: дом такой маленький, что я как раз занимаю единственную комнату, то есть хозяйскую.
Переборов
– Ну, так я пошла? – оповестила я, намереваясь пройти в заветную комнату и все так же прижимая одеяло к груди.
– Сидеть, – коротко произнес он, а я так и замерла, зависнув одной ногой уже на полу, а второй все еще в теплой постели. Чувство гордости заставило принять уверенную стойку, напомнив мне, что я, вообще-то, дама кровей голубых и благородных, а не шавка какая, пусть у меня и появляется сейчас желание почесаться. Мужчина меня, конечно, спас, но это не повод так ко мне относиться! Пока я набирала воздух в легкие, планируя высказать все возмущение от подобного тона, меня перебили: – Пол холодный, а у тебя обуви нет. У меня нет никакого желания возиться еще и с твоей простудой, которая непременно появится, если ты будешь гулять босиком.
Я чуть не подавилась словами возмущения, что приготовила для отповеди, и вновь застыдилась. Обо мне тут так заботятся, а я… И пусть несколько грубо и невежливо, но не суть! Беспокоятся же! Мы ведь не во дворце, а он, насколько я поняла, далеко не благородный лорд, чтобы при мне поклоны и реверансы отвешивать.
Вспомнила знакомых «благородных» лордов, что планировали убить меня, и порадовалась, что мой спаситель от них далек. А грубость и пренебрежение – ничего, стерплю!
– Мои сапоги, как я понимаю, тоже не выжили? – тоскливо поинтересовалась я, с щемящей грустью вспоминая удивительно мягкие и удобные сапожки, которые мне изготавливали на заказ.
– Сгорели вместе с остальным, – безжалостно подтвердил красноволосый мои опасения.
– Но как же я тогда смогу передвигаться? – задала вполне резонный вопрос.
– Я думаю над этим, – ответили мне, при этом гипнотизируя стену за моим плечом. – Обувь в этом доме есть. Но, увы, большая вероятность, что ты в ней просто «утонешь». Так как живу я один, все вещи тут принадлежат только мне. В том числе и обувь.
Внимательно осмотрела его и должна была признать, что, таки да, «утону» и не отыщут потом. С его-то размерами!
– Я все же рискну дойти до ванной, – вздохнула я. – Я быстро. Замерзнуть не успею, – заверила искренне, так как очередная потребность почесаться резко пересилила страх быть простуженной.
– Не подходит, – покачали головой и прямо посмотрели в мое лицо. – Я донесу тебя на руках, только не пугайся. Это самый разумный вариант. А пока ты будешь в ванной, я попробую что-нибудь придумать с твоим гардеробом. Замок старый, быть может, и отыщу что-нибудь.
Вновь бросила взгляд на мужчину, затем посмотрела на свое одеяние и загрустила. Потом снова на незнакомца, на его руки и поняла, что одна его ладонь способна обхватить половину моего бедра. Загрустила сильнее. Но ванная все же необходима!
Вставая
– Можно я в одеяле?.. – под насмешливым взглядом мужчины чуть не подавилась своей просьбой и заканчивать предложение не стала, смущенно отводя взгляд.
Донесся тихий шелест, а в следующую секунду меня вместе с одеялом подхватили на руки. Как он так быстро двигается? И бесшумно. Совершенно. Я уже боюсь. Не может существо так бесшумно и плавно перемещаться. Разве что вампиры, но этот явно к ним не относился.
Я наивно полагала, что одеяло станет достойной преградой между мной и мужчиной. И ошиблась. Жар от его тела проникал даже через толстый слой шерстяного покрывала.
Нахмурилась, в следующую секунду неожиданно даже для себя вытащила руку и притронулась к замершему от моего прикосновения мужчине.
– У вас жар! – ужаснулась я, понимая, что в прошлый раз мне не показалось и мой спаситель действительно почти пылает. Как он вообще находится в сознании с такой температурой???
– Со мной все в порядке, – нахмурившись, заверили меня.
– Да нет же! – воскликнула я, пытаясь слезть с чужих рук, думая, что при таком жаре ему самому-то должно быть трудно передвигаться. А тут еще я на руках! – Такая температура очень опасна! – авторитетно заявила я. – Да пустите же меня, наконец! – возмутилась, так как слезть самой не представлялось возможным, ввиду крепкой хватки мужчины и… высоты. Ненавижу высоту! – Вам необходимо немедленно лечь, а не таскать меня на руках! – пыталась я вразумить его, вглядываясь в удивленные неизвестно чем глаза.
– Мне не трудно, – со странной интонацией ответили мне, продолжая удерживать на руках, и даже крепче прижали. От моих телодвижений одеяло почти свалилось и теперь, скорее, мешало. Поэтому я почти без сожалений отбросила его, поглощенная одной мыслью: моему спасителю самому нужна помощь.
– Да вы в своем уме?! Отпустите меня немедленно и ложитесь. Только скажите, где у вас средства, способные сбить жар? – забеспокоилась я и как-то пропустила тот момент, когда вместо выполнения моих прямых указаний меня понесли по знакомому маршруту в сторону ванной. – Вы меня вообще слышите? – заподозрила я некоторых в глухоте, если не к моим словам, то к голосу здравого рассудка.
– Даже громче, чем хотелось бы, – демонстративно поморщился этот упрямец.
– Так что же вы не отпустите меня? – убедилась я в том, что кто-то просто слишком легкомысленно относится к своему здоровью, но не отчаялась, пытаясь вразумить мужчину.
– Сейчас доберемся и отпущу, – пообещали мне, входя в ванную комнату, где под моим укоризненным взглядом усадили на ободок уже наполненной и дымящейся паром ванны.
– Вы понимаете, что это не шутки? – сурово, как моя нянечка в детстве, спросила я, сложив руки на груди. А вот то, что я сейчас лишена защиты одеяла, как-то забыла и вспомнила тогда, когда мужчина вновь уставился с какой-то философской задумчивостью в район моей груди. Опустила взгляд на тщательно исследуемое незнакомцем и мучительно покраснела. Рубашка не скрывала, а больше открывала, по-особенному обрисовывая тканью мою незащищенную нижней сорочкой или корсетом грудь.