Персональное дело

Войнович Владимир Николаевич

В воплях, адресованных высшим ушам государства, содержится тревога, что необъединенность интеллигенции грозит стране ужасными бедами. Чушь! Интеллигенция не для того создана, чтобы шагать в едином строю. Интеллигенты могут собираться по очень разным своим интересам в институтах, лабораториях, оркестрах, театральных труппах, церковных общинах, клубах и в банях. Но жить в общей казарме им нет нужды, а писателям и вовсе противопоказано. Писатель, как крестьянин-единоличник, работает сам по себе и чем больше отличается от других, тем лучше. Ценность его труда определяется только художественными достоинствами, а не близостью автора к государству.

Государство может только тем помочь писателю, что не будет соваться в его дела.

Глядя, как представители «патриотического крыла» умело сочетают свои государственные заботы с хлопотами по закреплению за собой казенных дач

и дележу городских особняков, хочется полюбопытствовать: а какому именно государству вы, товарищи, преданы? Нынешнему или тому, что было? Похоже, что любому, которое вас пригреет и через вас возьмется управлять литературой. Но как только оно этим займется, в стране немедленно упадет урожайность и ухудшится качество всей производимой продукции, кроме, может быть, ядерных боеголовок. То есть чаяниям вашим способно отвечать только тоталитарное государство, на возрождение которого вы уповаете.

Это, к счастью, вряд ли возможно. Но нужна ли писателям все-таки помощь? Бездарным нужна психологическая, чтобы поняли, что не тем занимаются. А для помощи время от времени талантливым нужны частные и общественные фонды, премии и стипендии. Недостаток литературного заработка писатель может восполнять чтением публике лекций или собственных рассказов. В некоторых странах писателю помогают, беря его на должность литератора, живущего при учебном заведении. Где он за зарплату общается со студентами. Но и в перечисленных случаях он должен сначала привлечь к себе внимание как писатель и быть достаточно интересным чтецом, лектором, преподавателем или собеседником студентов. А то, что он любит государство или говорит, что любит (и еще вопрос, не врет ли), это его частное дело.

№ 160, 01.09.01

Страсти свои и импортные

Прошедший август оказался сухим, жарким и негрибным. Прошел он относительно тихо, в России ничто большое не горело (горело в Америке и на Украине) и не тонуло, из катастрофических событий запомнился проезд Великого Чучхе по пути, проторенному Великим Александром Исаевичем, а так все было вроде бы ничего.

Из земных дел, кажется, горячее других обсуждалась школьная реформа, учиться ли школьникам двенадцать лет. Проблема, в основном волновавшая родителей мальчиков-первоклашек, но не сама по себе, а в соображении, успеют ли дети через двенадцать лет поступить в высшие заведения или их забреют в армию и отправят в Чечню, где война к тому времени мало кто верит что кончится. Хотя военные каждый раз утверждают, что ее уже нет сегодня. Родителей эта проблема волновала тем более, что первым уроком в каких-то школах, как я слышал, были уроки мужества, которые следовало бы назвать уроками глупости: прежде чем учить ребенка, как отдать свою жизнь за что-то, надо научить, как ее беречь.

Грибы не росли, но неудержимо возрастала народная любовь к президенту и доросла до крайних пределов. Люди, видя Путина, приходят в неописуемый восторг, скандируют его имя, норовят облобызать руку, скоро, очевидно, будут и к ногам припадать. Одного влюбленного я встретил давеча на книжной ярмарке, он подарил мне свою газету под названием «Президент третьего тысячелетия». Она вся от первой строки до последней посвящена Владимиру Владимировичу и пронизана такой любовью, которую под силу описать только Шекспиру и издателям газеты братьям Нестеровым Владимиру и Петру, посвятившим предмету своей любви поэму-панегирик размером почти в газетную полосу. Признавая в предисловии, что культ личности штука вредная, авторы согласились (цитирую) «с идеями Христа и всех святых церкви о том, что власть законную, которая проявляет заботу о своем народе, а такой именно является современная власть, наш Президент Путин В.В., такую власть всем необходимо уважать и поддерживать всячески». И тут же демонстрируют, как именно это делать. В первой главе «ПРЕЗИДЕНТ СВЯТОЙ РОССИИ» есть берущие за душу строки: «Владимир Путин – он гарант прогресса,/ Россия всех народов вера и оплот. /За Путиным народ идет вперед./ Ведь он гарант народных интересов». Следующая глава «НАРОДНЫЙ ПРЕЗИДЕНТ» кончается словами «Да здравствует народный Президент Владимир Путин! /Да здравствует российский президент!/ Для всех людей Земли настал счастливейший момент./ Он самый лучший Президент по сути». Глава «ЗЕМЕЛЬНЫЙ КОДЕКС» начинается и вовсе возвышенно: «Земельный кодекс депутаты обсуждают, /Полемика горячая идет. /За Путина российский весь народ. /На все вопросы он ответы знает. /Его все чтут и очень уважают». Вот какие таланты произрастают в условиях полной свободы слова!

На прошлой неделе власти

не позволили народу насладиться небывалым зрелищем – вегетарианской корридой португальского образца. Бой запретили, хотя устроители обещали нам рогатых не убивать и вообще обойтись без кровопролития. Это обещание напомнило мне анекдот про двух деревенских матадоров, нанятых бабкой для зареза свиньи. Те с ножами вошли в хлев и после шумной возни с густым матом и страшным свинячьим визгом вышли. Когда их, потных и грязных, бабка спросила, зарезали ли они свинью, те ответили, что зарезать не зарезали, но отлупили (в оригинале глагол покрепче) от души. Запрет на проведение корриды расколол наше общество едва ли не как история с гимном. Он обсуждался в прессе и по ТВ как важное событие, в том числе в передаче Владимира Познера «Времена». Ведущий меня удивил соображением, что, если люди желают видеть корриду, никто не имеет морального права запрещать им подобное удовольствие, как нельзя запрещать чтение книг. Будучи решительным противником многих запретов, я, тем не менее, возражу, что смотреть нечто показываемое не возбраняется, но запретить демонстрацию кровавых потех власти имеют право и пользуются им не только в нашей стране. В очень свободных и демократических странах жестокое обращение с животными наказывается уголовно, и запрещены бои не только быков, но даже собачьи и петушиные. Что касается корриды, то она существует там, где является проявлением традиционной дикости, но другими странами не перенимается. У нас отечественных зверств хватает, и незачем разжигать темные страсти импортными.

№ 165, 08.09.01

Безумство гнусных

Еще недавно люди гадали, когда начнется 3-е тысячелетие. 1 января 2000-го или 2001 года. Теперь пришло время подумать, когда оно кончится. Не окажется ли оно короче тысячелетнего рейха.

Я был вскоре после землетрясения в Спитаке и Ленинакане. Кажется, катастрофа на Манхэттене выглядит страшнее. Страшен вид разрушенных небоскребов и раздавленных человеческих тел, но ужасны и невидимые разрушения в душах людей.

Говорят, служащие американских авиакомпаний были недостаточно бдительны при проверке пассажиров и их багажа. Это правильно. В небдительности американцев я недавно еще раз убедился, когда, опоздав в Чикаго на пересадку, узнал, что мой чемодан отправился в рейс без меня. Двадцать лет назад, впервые оказавшись в Штатах, я после советского опыта всеобщей подозрительности и вдолбленной в наши мозги уверенности, что враг не дремлет, удивлялся безмерной доверчивости и беспечности американцев. За эти годы они кое-чему научились, но недостаточно и все еще ходят по улицам без паспортов и не видя в каждом встречном возможного злоумышленника.

Но доверчивость перестает относиться у них и у нас к разряду простительных человеческих слабостей, и мы готовы заподозрить в самом худшем растяпу, забывшего в трамвае кошелку. И сами причислены к подозреваемым. Во всех аэропортах нас без санкции прокурора обыскивают, заставляют выворачивать карманы, роются в чемоданах, а иной раз подвергают и вовсе унизительному досмотру с заглядыванием во все дырки. Теперь, говорят, будут снимать отпечатки пальцев.

Идет война новая, к правилам которой мы не привыкли, потому что никаких правил в ней нет. Вместе с небоскребами рушатся наши прежние представления о добре и зле. Поколения людей во всем мире, а у нас больше, чем где бы то ни было, воспитывались в сознании, что мужество, преданность идеалам и готовность к самопожертвованию – это положительные качества человека. Безумству храбрых мы пели песню. Мы почитали бомбистов прошлого, ставили им памятники и давали улицам их имена. Пришла пора посмотреть на их дела другими глазами.

Я уже прочел и услышал высказывания, что Россия никогда не поддерживала терроризм. Это правда, если речь о России до 1917 года. Но Советское государство само было главным террористом на Земле и школой международного терроризма. Вспомним хотя бы бандитов последних десятилетий: Ильича, который Шакал, немецкую группу Баадер-Майнхоф, итальянские красные бригады, японскую красную и Ирландскую республиканскую армию. Их советские инструкторы обучали, тренировали, снабжали взрывчаткой, оружием и идеями. Неуловимый Хаттаб, я думаю, тоже учился по советским учебникам. Вожди террористических организаций и государств вроде Арафата и Каддафи были зацелованы советскими лидерами, а с Саддамом Хусейном Жириновский целуется и сегодня. Террористические режимы вскормлены и западным миром, который построил им перегонные заводы, покупает их нефть и накачивает их деньгами на покупку веревки, на которой они его же мечтают повесить.