Персонных дел мастер
Шрифт:
А из страшной балки выходили и выходили дивчины и хлопчики, повязанные общей невольничьей ясырной веревкой. И разрублена та веревка была острым драгунским палашом весельчака Афони, который смеялся, несмотря на кровавый след на лице от татарской сабли. Красивая молодица перевязала ту рану рушником, и ; Афоня весело поцеловал ее в сахарные уста. Драгуны смеялись. И только Роман, их командир, угрюмо молчал. Тяжкая, неутоленная жажда мести по-прежнему жила в j сердце Романа. '
На берегах Днестра и Прута
Если верить, что начало похода предопределяет
Во-первых, шедший в авангарде фельдмаршал Шереметев, задержанный небывалым разливом Припяти и других встречных рек, запоздал и не успел упредить турок на Дунае, так что армия везира спокойно и без помех переправилась через эту водную преграду и первой вошла в Валахию.
Во-вторых, волошский господарь Бранкован палец о палец не ударил, чтобы помешать турецкой переправе. Когда же переправа состоялась, сей Иуда переметнулся на турецкую сторону и передал везиру те огромные запасы провианта, которые он копил для царя. При том, дабы доле водить царя за нос, везир приказал Бранковану продолжать поддерживать тайные сношения с Петром и постоянно вводить в заблуждение русское войско, что он, Бранкован, весьма долгое время небезуспешно и делал. И наконец, с самого начала похода вмешалась такая стихийная сила, как саранча, тысячная, налетевшая незнамо откуда, превратившая в пустыню северную часть Молдавии.
В эту-го пустыню и уперлись дивизии Алларта и Вейде, перейдя Днестр в районе Сорок. Генерал Алларт не решился сразу идти через пустынный край в Яссы на соединение с Шереметевым, а принялся вместо этого укреплять Сорокскую фортецию, выдержавшую в свое время, при короле Яне Собеском, долгую турецкую осаду. Правда, валы старой крепости полуобвалились и заросли травой, но зато саперы открыли знатные подземные погреба для хранения пороха и бомб, через Днестр быстро были наведены два понтонных моста, солдаты углубляли и чистили ров, споро исправляли разрушения на валу. Генерал Алларт, хотя и был выходцем с прусской службы, почитал себя учеником славного французского фортификатора маршала Вобана. Как ученый генерал-инженер, Алларт полагал, что без сильных фортеций на Днестре, обеспечивавших ретираду и служивших тыловыми базами для войск, нельзя начинать кампанию в Молдавии.
— У великого Вобана была своя система крепостей, и я создам на Днестре свою систему фортеций! Без сильных тет-де-понов6 нам нельзя входить в Молдавию. Думаю, это понимает и старый лис Шереметев,— не случайно он застрял в Яссах и ждет царского повеления! — разъяснил Алларт генералам и адъютантам свою стратегическую аксиому. Впрочем, даже если бы Алларт вздумал двинуть свои войска к Яссам, он не мог бы это сделать из-за нехватки провианта. Даже сухарей у солдат осталось от силы на три дня, а в Яссах, как писал Шереметев, «тоже было зело голодно».
В результате этой остановки Алларта русская армия в самом начале кампании оказалась разделенной на две части и ее авангард под командой Шереметева и Михайлы Голицына, оказавшись без поддержки главных сил, как бы повис в воздухе. Это было очень опасное положение, и прибывший в Сороки со своей дивизией Аникита Иванович Репнин настаивал на скорейшем подкреплении авангарда. Алларт не соглашался. Меж генералами начался спор, который они так и не смогли сами порешить. Все ждали царя.
Петр меж тем вместе с Екатериной
— Встречался я в Лондоне с одним приезжим из Америки. Он сказывал, что там, в Скалистых горах, есть такие же вот ущелья: бросишь в реку камень, а всплеска не услышишь, глыбь!
— Так то Америка, горы, а здесь кругом степь, и вдруг этакая пропасть... Ой, не могу! — У Екатерины закружилась голова, и она отшатнулась на царские руки. Метр поддержал сильно, надежно, спросил ласково:
— Высоты испугалась?— И в ответ получил признание: похоже, она снова на сносях. Но когда он стал уговаривать ее уехать в Москву для спокойствия, Екатерина нежданно заупрямилась:
— В сей поход сам бог меня тебе посылает! И чувствую, буду в сем походе я тебе потребна! Мне о том сон был! Как старый моряк, Петр был суеверен: о сне выспрашивать не стал, а Екатерину взял с собой в поход.
Словно улучив час его прибытия в армию, со сторон молдавской степи показалось огромное пыльное облако, которое постепенно перемещалось к Сорокской фортеции. Генерал Алларт, приняв облако за приближающуюся татарскую орду, приказал солдатам своей дивизии встать во фрунт на крепостных валах, и горнисты уже протру» били тревогу, как вдруг из облака вынеслись пропыленные всадники, впереди всех скакал, небрежно помахивая треуголкой, лихой генерал-кавалерист Ренне.
Ренне еще не успел отдать рапорт царю, как все разъяснилось: из облака послышалось блеяние огромного стада — то драгуны Ренне пригнали в Сороки шесть тысяч овец. Чего-чего, а мяса отныне войску хватало!
— Славный подарок к моему приезду! Спасибо! Петр от души обнял лихого кавалериста.
В тот вечер, впервые за много дней, в русском лагере дружно загорелись костры и солдаты получили горячую пищу.
— Вот приехал господин бомбардир, Петр Алексеевич, и всё поправил!— слышал Петр, идя на военный совет, как весело переговаривались солдаты у костров, и эта солдатская вера обнадежила его боле всяких политических расчетов.
Военный совет был собран в доме коменданта фортеции, занимаемом генералом Аллартом. Адъютанты ученого генерала аккуратно развесили карты, укрепили схемы и таблицы с выкладками.
Алларт, высокий сухопарый пруссак, педантично разъяснял свою систему, выговаривая резко, с обычным своим высокомерием:
— Господа совет! Я учредил ныне в Сороках отличный тет-де-пон, укрепил фортецию и обеспечил тем вход в Молдавию с севера. Теперь потребно запять Могилев-Подольский и сделать там еще один тет-де-пон, обеспечив вход в Молдавию с северо-востока. Дале надобно осадить и взять Бендерскую фортецию турок и соорудить там третий тет-де-пон. Так, создав вход в Молдавию с востока, мы получим систему крепостей и можем, опираясь на оные, спокойно поджидать турок на Днестре и дать им генеральную баталию у любого тет-де-пона!
— Но Бендеры, батенька мой, тоже, чаю, у турок пре-изрядная фортеция! А повяжут нам турки руки под Вендорами долгой осадой, так везир и ударит нам с тыла, как король Каролус под первой Нарвой. Что тогда? Ведь шведский король ныне сам при турках обретается. А он горазд советы давать!— заметил осторожный Аникита Иванович Репнин.
— После неудачной для генерала Репнина головчинской акции была уже полтавская виктория! Но генерал Репнин все еще битого шведа опасается...— съехидничал Алларт.