Перспектива смерти
Шрифт:
Толстиков буквально ворвался в квартиру, когда дверь распахнулась. Он отодвинул в сторону рукой Лесину и встав посредине коридора стал с любопытством разглядывать сначала кухню, а затем и комнаты.
– Я что-то не пойму вам, Петр Кузьмич, что надо в моем доме? Вы кого-то ищите у меня? – Вера потянула за рукав Толстикова.
Он, словно очнувшись, посмотрел на нее и натужно улыбнулся:
– Вера Григорьевна у вас все в порядке? К вам никто не приходил?
– Так все в порядке или никто не приходил? Я что-то не пойму вопроса?
– Хм, ну давайте на первый – вас никто не тревожил? Все в
– А кто меня должен был тревожить?
– Ну, так. Мало ли.
Помощники Толстикова топтались у порога. Два здоровенных опера виновато смотрели на Лесину. Она покосилась на них, требовательно и строго спросила:
– Петр Кузьмич! Вы, кажется, заигрались, заигрались! Что вам надо от следователя по особо важным делам в ее квартире в три ночи? Конкретно ответьте на вопрос!
– Вера Григорьевна! Если я пришел к вам в три ночи – значит, были основания! Так приходил, кто ни будь к вам? Вы одна дома?
– Ну, знаете ли! Вы уже мне тут допрос учиняете! Я завтра же доложу вашему руководству!
– Докладывайте, докладывайте! У меня есть основания беспокоиться за вашу личную безопасность!
– Это почему?
– Видите ли! Сегодня вечером совершено убийство нашего сотрудника! Более того – начальника четвертого управления ГУВД края – полковника Саблина!
– Хм, я слышала вечером эту печальную новость. Боюсь, что это дело передадут мне. Вы не знаете, кто там из следователей работал? Ни Котов? Он вчера дежурным был.
– Вы правы! Но в этом убийстве есть конкретный подозреваемый! Убийца, которого видели на месте преступления!
– Да! И кто это? – Вера как можно правдивее изобразила испуг и удивление.
Но сама почувствовала, что получилось у нее плохо. Она, все-таки была никудышной, актрисой. Ее в свое время даже прогнали из студенческого театрального кружка.
– Хм, это ваш хороший знакомый – старший оперуполномоченный третьего отдела РУБОПа майор Виктор Поляков.
– Что? Поляков? Вы с ума сошли! – Вера притопнула ножкой.
На этот раз возмущение у нее получилось. Толстиков поверил в ее искренность. Было видно по его лицу, что он даже смакует, что говорит ей такую неожиданную новость.
– Да, Да. Вера Григорьевна. Как это не печально, но это факт. Его видели соседи. И его видели мы. Я лично.
– Вы видели его возле трупа Саблина?
– Нет, не возле трупа. Но выходящего из квартиры Саблина. Затем он убежал. И на крики остановиться не среагировал. Было видно, что он скрывается. Так что в отличие от других убийств в этом деле у нас есть конкретный подозреваемый. До этого он был на встрече с еще одним подозреваемым – Казанцевым. Тот, убит при задержании. Он оказал сопротивление. А Поляков с места происшествия – воспользовавшись суматохой, сбежал. И как я подозреваю – направился к Саблину и убил его. И я надеюсь, что если мы начнем копать завтра, по тем остальным убийствам, то выясниться, что там, замешан Поляков!
Вера тяжело вздохнула. Поправив полы халата, она пожала плечами:
– Это очень страшно и странно. Витя не мог убить Саблина. Ну, если вы так настаиваете, то завтра конечно надо начать поиск и его и улик на причастность его к остальным убийствам! Только вот я не пойму, что вам от меня-то надо в три ночи? Вы так и не ответили?
– А к
– Вы с ума сошли полковник! Я по-вашему – укрываю Полякова с его невестой?! Мне что делать больше нечего?!
– Нет, но на всякий случай, а вдруг они ворвались к вам и угрожая и удерживая вас, пытаются выудить какие-то сведения по ведению дела?! Вдруг у вас тут, какие-то бумаги по делу есть?! Кстати у вас тут нет никаких бумаг?
– Нет, полковник, вы точно рехнулись! Я просто поражена! Так, чтобы, по быстрей закончить, этот цирк, я предлагаю вам осмотреть мой дом и успокоиться – это, во-первых. Во-вторых, мне никто не звонил, и никто не угрожал! И в-третьих – я никогда не беру домой документы! Никогда! Это мое правило! И самое главное – в-четвертых! Завтра у меня будет огромный и неприятный разговор с прокурором края, и я попрошу его отстранить меня от этого дела! И в-пятых! Я напишу рапорт в Москву и доложу о вашем самоуправстве! Если вы работали в комитете, а потом в ФСБ. Это не значит, что вы можете применять методы ваших коллег из НКВД, времен тридцатых годов! А сейчас можете осмотреть мою квартиру и убираться отсюда! – Вера демонстративно отошла в сторону и протянула руку – словно приглашая пройти в зал.
Толстиков, замялся. Он, внимательно посмотрел в глаза Лесиной. Но увидев там решительность и злость хмыкнул и обернувшись махнул своим помощникам. Те попятились и вышли из прихожей в коридор. Полковник, обернулся, виновато улыбнувшись, заискивающим голосом сказал:
– Ну, зачем же вы так. Конечно, мы не будем устраивать у вас тут осмотр помещения. Мы ведь пришли, если надо – помощь оказать. На всякий, случай. А вы – сразу в Москву! За вас беспокоились!
– Спасибо за беспокойство! – Вера сказала это совсем раздраженным голосом.
– Ну, что ж не будем вас больше тревожить. Но на всякий случай я вас попрошу – если Поляков вам позвонит, или придет – немедленно звоните мне! Я приеду немедленно!
Вера, ехидно улыбнулась и кивнула. Толстиков мотнул головой, словно поручик царской армии и вышел. Когда дверь за ними захлопнулась, Вера села на кресло и обхватив голову руками – тихо расхохоталась. Это был не просто смех, а настоящие судороги. В такой позе ее застал Поляков, который вышел из кладовки. Виктор стоял и ждал – пока Вера успокоится. Через пару минут она подняла голову и посмотрела на него мокрыми от слез глазами:
– Витя, ты меня заставил стать соучастницей. Такого еще в моей жизни не было. Не было! Что бы я ради мужчины – пошла на должностное преступление! Просто на преступление! Поляков, скажи – зачем это мне?
– Вера, ты что говоришь? Какое преступление? Выручить своего друга в беде это преступление?!
– А если друг – преступник?
– Я преступник?
– Ладно, все! Хватит Витя! Идем спать! Ты в зал, я в спальню! Завтра, будет трудный день. И силы понадобятся!
– Хорошо Вера! Ложись, спи! Но я уже не усну! Я поехал решать дела!