Перст Божий
Шрифт:
Вот каков был этот молодой человек, который, обладая всем, чтобы иметь успех в свете и занимать там первое место, предпочел, к великому отчаянию своего отца, скитальческую жизнь, полную опасностей и приключений.
Позавтракав наскоро, он налил себе бокал хересу, потом спрятал оставшуюся провизию в сундучок, который привязал за седлом, не позабыв при этом погладить Негро.
Затем дон Руис опять сел, откусил кончик сигары, закурил ее и углубился в мечты, следя машинально за затейливыми
Так прошло несколько часов; в пустыне по-прежнему все было тихо.
Но к десяти часам утра дон Руис заметил, что Негро насторожился, повернул голову к равнине и зашевелил ноздрями.
— Негро беспокоится, — сказал себе молодой человек, — он что-то слышит.
Он припал к земле и, послушав минуты три, вдруг вскочил.
— Многочисленная кавалькада всадников из Тубака собирается вступить в ущелье, — проговорил он. — Наверное, их подстерегают бандиты. Что тут делать? Предупредить их? Но этим не поможешь делу, лучше переждать!
Молодой человек задумался; вдруг его лицо озарилось улыбкой; он свистнул тихонько; лошадь его тотчас же прибежала; он поцеловал доброе животное в ноздри, вскочил на седло и сказал чуть слышно:
— Тихо, Негро, прячься и поезжай.
Лошадь грациозно повернулась на месте, затем пустилась галопом и почти исчезла в густой зелени.
Вскоре дон Руис остановился у высокого дерева, забросил аркан на одну из крепких ветвей его и поднялся вверх: теперь он спокойно мог обозревать все, что происходило на равнине.
Заметив охотников, он понял, что они открыли засаду неприятеля и старались разрушить его планы.
Если бы дон Руис узнал предводителей каравана и увидел бы, что там были дамы, само собой разумеется, поспешил бы к ним на помощь. Но расстояние, отделявшее его от них, было слишком велико, и он остался невидимым свидетелем сражения, восторгаясь ловкостью охотников, сумевших разогнать спрятавшихся бандитов.
Когда дон Порфирио пустился вскачь со своим маленьким отрядом, дон Руис вскрикнул от изумления.
— Дамы! Что это значит? Кто они такие? Как они здесь очутились? Куда они направляются?
Он стал следить за битвой с большим волнением и видел, как бандиты у самого ущелья в беспорядке бросились на охотников.
Вдруг молодой человек заметил несколько человек, бегущих по равнине и уносящих с собой бесчувственную женщину. Очевидно, их намерение было добраться до горы и укрыться в одной из ее пещер.
В несколько секунд дон Руис сообразил, в чем тут дело, и сразу решился: живо спустился он с дерева, пробрался сквозь кусты к границе леса и притаился в ожидании.
Прошло несколько минут, которые показались дон Руису целой вечностью.
Задыхаясь и изнемогая от усталости, они вступили в лес и здесь почувствовали себя в безопасности за густой листвой, остановились, положив свою все еще бесчувственную пленницу на землю.
— Уф! — выговорил один из них, вздохнув с облегчением, — отдохнем немного: я больше не в силах двигаться!
— И я изнемогаю от усталости! — ответил ему товарищ, опускаясь на землю у дерева.
— Хм! — произнес третий. — По-моему, нам отдыхать здесь невозможно, мы будем в безопасности только в горе.
— Ба! Однако мало же заботятся о нас! — возразил первый.
— Пожалуй, он был бы прав, — сказал второй, — если бы Матадиесу не пришла глупая мысль обременить нас этой женщиной!
— Это самая женщина спасет нас, если мы не будем зевать! — ответил третий, который и был сам Матадиес.
— Не думаю. Как только заметят, что она исчезла, все эти черти пустятся в погоню за нами.
— От вас зависит укрыться заблаговременно! — сказал Матадиес.
— Верно, но эта женщина мешает нам двигаться.
— Правда, она задерживает нас. Но у нас еще есть время. Никто не знает, куда мы направились, — сказал Матадиес, — да и спорить бесполезно; она в наших руках, наша цель достигнута и успех обеспечен. Теперь исключительно от нас зависит получить за нее обещанную награду в десять тысяч пиастров, каждому из нас по три тысячи с лишком — такую сумму не всегда найдешь у ног мула.
— Я это хорошо знаю; но заранее беспокоюсь.
— Почему это?
— Потому что говорят, что дон Мануэль делается скаредным и даже жестоким, когда ему приходится платить.
— Скаредным! Он! да ты, брат, с ума сошел! — ответил Матадиес. — Видно, что ты не имел с ним дел! Это он-то, который черпает сколько угодно из сундуков штата! — добавил он, смеясь.
— Много же там добра, в этих сундуках! — сказал бандит с презрением.
— Дело не в том! Довольно терять понапрасну золотое время, пора отправляться в дорогу.
— Опять пешком, с женщиной, которая не может сама идти? Что же нам делать?
— А то, что следовало давным-давно, — ответил Матадиес, — поймать с помощью лассо, их много блуждает в этих краях. Торопитесь же; а я пока постерегу женщину. Помните, десять тысяч пиастров!
— Подведешь ты нас; не лучше ли убить эту тварь, да и удрать подобру-поздорову?
— А кто докажет ее смерть?
— Мы снесем ее голову дону Мануэлю.
— Идея хороша, — сказал Матадиес нерешительно, — тем более, что дон Мануэль говорил, что ему нужно ее живую или мертвую.