Перстень Александра Пушкина

Князева Анна

– Сергей Васильевич! – Курочка пришла в себя. – Совсем забыла сказать: это его жена!

– Ты о чем? – не понял Сергей.

– Женщина на фотографии, вы назвали ее попутчицей, это Людмила Трифонова. Соседи опознали ее по фотографии.

– Ну вот. Все становится на свои места. – Сергей коротко взглянул на Филиппова.

– Идем.

Зайдя в комнату для допросов, Дуло сразу увидел сутулую спину мужчины, который сидел, пристегнутый наручниками к металлической ножке стола. Возле него стоял Гриша Румянцев.

Сергей обошел стол и уселся напротив Трифонова. Филиппов

пристроился рядом.

– Ну, здравствуй, Вельветовый. Теперь вижу тебя вживую. До сих пор у меня была только твоя фотография.

– Почему Вельветовый? – мрачно спросил тот и рукой вытер кровь, сочащуюся из носа.

– Куртка у тебя очень приметная. – Дуло обратился к Румянцеву: – Гриша, принеси этому гаду бинт и перекись, а то обвинят нас с вами в негуманном обращении с заключенным под стражу. – Он снова повернулся к Трифонову: – Ты зачем, сволочь, в офицера стрелял?

– А он что? Целоваться со мной явился на адрес? [9] Ясно, что паковать [10] . Не я бы его, так он бы меня – точно.

– Если бы он захотел, пристрелил бы на месте. Он жизнь твою паскудную для правосудия уберег, а взамен чуть свою не отдал.

– Только не надо меня лечить [11] , – огрызнулся Трифонов.

– Будем рассказывать? – спросил Иван Макарович Филиппов.

– Или упираться начнем? – добавил Сергей.

9

Место проведения оперативного мероприятия (полиц. жарг.).

10

Арестовывать (полиц. жарг.).

11

Обманывать, уговаривать (жарг.).

– О чем? – опустив голову, Трифонов уставился в пол.

– Обо всем. – Дуло встал и прошелся по комнате. – Мы тебя давно срисовали. Ловили долго – это факт. Только теперь все о тебе знаем. И про тебя, и про друзей, и про жену…

– Друзей у меня нет. Только знакомые. А жену трогать не надо.

– Если бы она была просто женой! Она сообщница и убийца. Непременно ее поймаем и устроим вам очную ставку. Значит, так. – Подойдя к столу, Дуло припечатал ладонью столешницу. – Предлагаю тебе сделку со следствием. Обещаю, получишь по минимуму, но должен сдать всех с потрохами. Идет?

Трифонов замолчал. Глядя в пол, он только шевелил губами.

– Думаешь, Пархатский оставит тебя в живых? – спросил у него Дуло. – Тебя придушат в следственном изоляторе этой же ночью. Сам знаешь, у него длинные руки и до фига бабок.

– Пархатский умер.

– Это ты кому-нибудь другому рассказывай.

Сергей выждал паузу, во время которой Трифонов не сказал ни слова. Зато в разговор вступил Филиппов:

– Думать тебе, Александр,

нечего. Все равно ничего путного не надумаешь. Чистосердечное признание и сделка со следствием – это твое спасение. Сам знаешь, если ты не расскажешь, расскажут твои знакомые, что работают в охране Пархатского. Сейчас пошлю за ними машину, и тогда я уже не смогу предложить тебе сделку.

Трифонов поднял голову:

– Условия сделки занесем в протокол?

– Оформим, как надо.

В комнату вошел Гриша Румянцев и поставил на стол бутылочку с перекисью. Протянул бинт Сергею Дуло. Тот оторвал кусок, смочил в перекиси и отдал Трифонову. Затем обратился к Грише:

– Позови Нину Витальевну. Будем оформлять условия сделки со следствием.

Нина Витальевна пришла минут через пять, села за стол и положила перед собой бланк. Недружелюбно глянула на Трифонова и начала оформлять документ. Когда заключили сделку и Курочка удалилась, Сергей сел напротив Трифонова:

– Ну, давай.

– Не знаю, с чего начать, – замялся Трифонов. – Лучше задавайте вопросы.

Первым спросил Филиппов.

– Кто делал бомбу?

– Костя Васильев. Он работает охранником в доме Пархатского. Его военная специальность – взрывотехник.

– Ты работаешь на Пархатского?

– Пархатский умер.

– Он жив. – Сергей взглянул на Филиппова. – Твой генерал прав. Несколько дней назад моя жена встречалась с ним в Питере и даже говорила. – Он помолчал. – Про двери.

– Шутишь? – спросил Филиппов.

– Нет. И я тебе больше скажу: Глеб Пархатский сделал пластику лица.

Иван Макарович перевел взгляд на Трифонова.

Тот кивнул.

– Ну, если сами узнали… После того как в газетах стали писать о его смерти, он сам явился в поместье. В темных очках, в бейсболке, весь в синяках, волосы перекрашены. Приехал, как я понимаю, после первой пластической операции. К тому времени из поместья убрали всех лишних людей. Оставили только самых проверенных. Им заткнули рты деньгами и угрозами добраться до близких.

– Сам Пархатский куда-нибудь отлучался? – спросил Филиппов.

– Бывало такое. В бронированном автомобиле из подземного гаража – сразу в аэропорт. Там – на свой самолет. Так же – обратно.

– Ты, конечно, был в числе самых доверенных?

Трифонов безразлично пожал плечами.

– Это не помешает ему достать меня за решеткой.

– Мы договорились, – напомнил Дуло. – Обещаю, если дашь на него показания, мы арестуем Пархатского.

– Руки коротки, – сказал Трифонов.

– Руки какие надо! – одернул его Филиппов. – Это он приказал взорвать бомбу?

Трифонов опустил голову, потом чуть заметно кивнул.

– Он. Костя сделал, я доставил в вагон. Там поменял чемоданы. Все, как планировали.

– Кого хотели взорвать? – спросил Иван Макарович.

Трифонов кивнул на Сергея:

– Его.

– Зачем?

– Ему предлагали передать дело другому, подконтрольному следователю. Он отказался. И денег не взял.

– Что значит, подконтрольному?

– Купленному.

– И много у вас таких? – осведомился Сергей Дуло.

– Есть…