Перстень царя Соломона

Утром, когда Венедикт собирался на работу, неожиданно требовательно зазвонил мобильник. Струкачев с удивлением взглянул на экран. Какого же было его удивление и радость, когда он увидел, что ему позвонил его друг еще с детских времен Виктор Серов.

– Здравствуй, Венедикт! Серов тебя беспокоит.

– Здравствуй, Витя!

Я безумно рад тебя слышать, дорогой, – искренне обрадовался Венедикт, услышав голос старого друга. – Как ты поживаешь? Что-то давно мы с тобой не встречались.

– В-о-о-т! Дружище, ты зришь в корень. Я тут себе командировку выбил в ваш город, так что надеюсь, мы с тобой встретимся и уж от души наговоримся. Ты не очень будешь загружен своей работой?

– У-р-р-ра! – почти закричал в трубку Венедикт. – Ты когда будешь в городе? Ради такого случая я пропущу работу по боку. Не каждый день ко мне приезжают друзья моего беззаботного детства.

– Ты, там того, без фанатизма, – рассудительно начал говорить Виктор. – Хотя… насколько я понимаю, ты – владелец фирмы. Один денек в твоей конторе перебьются и без тебя. У меня сегодня вечером поезд и, соответственно, завтра утром буду у вас.

– Витька, я так рад это слышать! Ты поднял мне настроение на целый день. Какой у тебя вагон?

– Седьмой. А что? Ты что, собираешься меня встречать?

– А как же! Ты что сомневаешься? И не только я, но и Надежда со мной поедет. Она уж не упустит такой возможности встретиться с другом моего детства, о котором я ей столько много рассказывал.

– Веня, ну, ты из моего приезда целое представление собираешься устроить. Скромнее надо быть, дружище, попроще. И прошу тебя, не надо выстраивать оркестр и почетный караул. У меня на лицо симптомы гипертрофированной скромности.

– Скромник ты мой дорогой! Витек, а ты помнишь, как ты меня встречал на отцовском мотоцикле? У тебя тогда и прав-то на вождение не было по твоему малолетству. Но, не смотря на это обстоятельство, ты все-таки встречал меня. А потом ночью, под проливным дождем вез меня по разбитой лесной дороге в деревню. А я тебя всего на всего хочу встретить на своем скромном «Лексусе» в сопровождении своей законной жены и отвести тебя в поселок по асфальту.

– Хорошо, Веня, хорошо. Ты уговорил меня. Умеешь ты уламывать. Так и быть, согласен, встречай. До встречи! Очень буду ждать ее. Хочу тебе признаться, что иной раз, как накатят на меня воспоминания о тебе, так у меня аж скулы сводит от возбуждения и со рта слюна капает. Как у кобеля моего. До чего же я соскучился по тебе!

Едва поезд остановился, как Венедикт, бесцеремонно расталкивая выходящих пассажиров, ворвался в вагон. Разыскав Виктора в одном из купе, закричал от возбуждения, обнял его крепко и, не справившись с радостью, схватил друга на руки, поднял, вытащил в проход и закружил по тесному коридору вагона, мешая проходу выходящих пассажиров.

– Венедикт,

что ты, дорогой, что ты? – засмущался и обрадовался такой бурной встрече друг. – Ты сейчас всех добропорядочных пассажиров своими дикими воплями перепугаешь. Давай-ка зайдем в купе, пусть народ спокойно выходит.

Друзья с шумом ворвались в купе, расселись на полках и начали наперебой делиться новостями жизни.

– Виктор, ты в город приехал ко мне в гости, или по делам каким? – спросил Венедикт, когда основные новости были рассказаны и эйфория от встречи начала потихоньку отходить.

– Я, как тебе по телефону уже сообщал, приехал к вам в город в командировку. Заодно и с тобой пообщаюсь очно. А то все по телефону, да по телефону. Заодно посмотрю ваш прекрасный город. Я еще пацаном был в нем. Все времени не хватает. Жизнь пролетает, словно скоростной поезд.

– Да чего город-то смотреть? Город, он и в Африке город. Ну, покажем мы его тебе, покажем. Не переживай. Самое главное нам с тобой пообщаться, дорогой мой друг. Кстати, об общении. Не знаешь, как там ребята? Все у них в порядке? Ты с ними переписываешься?

– Как не знать! Все у них в порядке. Один Сашка в нашей деревне по-прежнему живет. У него уже трое ребятишек. Стал толстым, как боров и очень важным. А с Сашей Архангельским переписываюсь. Иногда перезваниваемся. Мы даже встречаемся с ним изредка. Помнишь еще Архангельского?

– Почему ж не помню? Конечно, помню, что еще за странные вопросы ты задаешь? Можно сказать, обижаешь даже.

– Не обижайся. Это я так. Для поддержания разговора. Сашка о тебе тоже помнит. Он в этом году на новогодние праздники приезжал к нам в деревню проведать живущих там родственников. Мы с ним за твое здоровье и здоровье твоей жены не одну рюмашку подняли. – Виктор заулыбался, вспоминая встречу с другом детства. – Мы так старались, чтобы наши пожелания сбылись, что потом сутки не могли смотреть на алкоголь и еду.

О! Пока вспомнил! Дозволь мне тебе слегка нервы пощекотать? Я же помню, что ты любишь всякую мистику. Так вот, Саша мне рассказал, что несколько лет назад он был в Палестине в командировке, и приобрел у одного замызганного торгаша всякой рухлядью какую-то очень древнюю бутылку, как две капли воды похожую на одну из тех, в которые когда-то были заточены джины. Прямо как в сказке какой-нибудь. По словам Санька ему бутылка уж очень понравилась. Как он рассказывал, она даже толстым слоем грязи была покрыта. Да таким плотным, что ничего не была видно, что там внутри. Горлышко бутылки было залито сургучом, и на нем была печать – круг и посредине буква «А».

Приехав домой, он долго держался, сохраняя товарный вид бутылки. А потом не выдержал и вскрыл ее, надеясь заполучить от туда какого-нибудь завалящего джина. Но в бутылке, вместо джина был всего на всего небольшой лист какой-то старой кожи, на котором был изображен кружок со звездой и какое-то слово. От найденного предмета он очень разочаровался и привез листок мне. Мне он, сам понимаешь, без надобности. Зная, что ты любишь всякие мистические штучки, я привез его тебе. А вот бутылку он, извини, зажал, редиска.