Перстень Тамерлана

Посняков Андрей

Оглянувшись на шатер, Ичибей быстро направился к девушкам. Присев к костру, поздоровался учтиво:

– Счастья вам, девы.

– И тебе, дедушка. – Девки прыснули, и старый слуга даже обиделся – «дедушка»! Но, не показав вида, улыбнулся.

– Ты! – Он показал руками на ту, что потолще, а значит – покрасивее, тощая женщина не может быть красивой. – Хочешь провести время в богатом шатре, в неге и холе?

Та аж подпрыгнула. В шатре, в холе да неге? Еще бы не хотеть! Уж куда лучше, чем уныло коротать время у вечно гаснущего костра, ожидая, пока вернутся из караула гулямы.

– А куда идти, дедушка?

– Погодь, не торопись, дева. –

Ичибей шутливо погрозил пальцем. – Зовут-то тебя как?

– Айгуль. А она – Юлнуз.

– Я тоже хочу в шатер да в холе и неге, – оживилась тощая. Тьфу – безобразие, а не женщина. Тебя, кошки, только хозяину и не хватало.

Словно не замечая ее, старик поинтересовался у Айгуль, имеет ли та одежду получше да покрасивее.

– А как же не имею? – обиделась та. – Целый сундук, чай, в повозке. Сейчас переоденусь, сбегаю.

– Вот-вот, – одобрительно кивнул Ичибей, с удовлетворением глядя на толстые икры девушки. Ух и красива девка! Жаль, не мусульманка – огнепоклонница, да все они щеголяют премерзко открытыми лицами… Живот толстый, кожа складками – как приятно трогать руками, а уж грудь – огромная, как две сладчайшие дыни! Не то что у этой, тощей… Поди, и груди-то нет.

Тощая Юлнуз со вздохом отвернулась от старика. Похоже, не светили ей ни шатер, ни нега. Один только дождь, вымокшая повозка да грубые ласки невыспавшегося в карауле гуляма. А ведь лицом она была куда как лучше Айгуль: глазастая, с длинными черными ресницами и чуть выпирающими скулами, довольно миленькая даже, но вот фигурой не вышла. Не было в ней приятной восточному человеку полноты, да и грудь размером не вышла, торчали эдак какие-то прыщики, позор один, а не грудь. Хорошо, здесь, в войске, находились и на такую охотники, а кончится война – дома что делать? Где охочего мужика взять? Юлнуз снова вздохнула… эх, мужики, мужики, ничего-то вы не видите… может, ради вас только – не ради заработка – и моталась несчастная девчонка за наступающим войском в неуютной, продуваемой всеми ветрами кибитке, запряженной парою ишаков. Эх, мужики… Вот и сейчас не повезло. Айгуль вон зовут в шатер, где… в холе и неге, а она, Юлнуз, чем хуже? Впрочем, есть такие мужчины, что не только любовные страсти любят, а и занимательную беседу, а уж тут-то Юлнуз-ханум уж куда лучше Айгуль будет, гусыни глупой. Попытаться, что ли?

– Дедушка, а я много всяких историй знаю! И стихи…

Старик не реагировал, сидел, погруженный в свои думы, вот шайтан хрящеухий.

– Ну, я готова! – Вернувшаяся Айгуль распахнула длинный плащ из толстой, почти непромокаемой ткани, показывая свои толстые ляжки, туго обтянутые полупрозрачными шелковыми шальварами. – Идем?

Старик поднялся, и Юлнуз снова вздохнула, бросая завистливый взгляд на подругу. Они отошли от костра уже шагов на двадцать, когда хрящеухий вдруг обернулся – вот, проклятый старик! – спросил, якобы невзначай:

– Так, говоришь, много историй знаешь?

– И стихи, – всхлипнув, напомнила Юлнуз.

– Наверняка какие-нибудь похабные… – буркнул про себя Ичибей. – Ладно, идем. Переоденешься-то быстро? Или нет у тебя ничего?

– Как это нет… Да я… Да я мигом…

Разом повеселев, Юлнуз помчалась в кибитку, на ходу скидывая вымокшую одежду…

Раничев устало уселся на землю. Прямо вот так, где стоял, в мокрую от дождя траву, не выбирая места посуше – он очень устал, таская на пару с Салимом тяжелые колья. Салим – тот вообще повалился на землю, словно сжатый серпом сноп – кажется, даже и уснул,

нет, конечно же, просто закрыл на минуту глаза. Иван привалился спиной к только что вкопанному им самим же колу, в числе других поддерживающему крышу навеса. Можно было расслабиться – поганого старикана Ичибея вроде бы нигде видно не было. Э-э-э! Вот же он, гад, идет с кем-то… Раничев потряс за плечо Салима. Тот перевернулся на спину, нехотя открыв глаза.

– Не лежал бы ты на земле, парень, – покачал головой Иван. – Спину застудишь. – Он вдруг оживился: – Ой, глянь-ка, кого наш крокодил притащил!

Важно вышагивая впереди, хромой Ичибей вел к шатру двух девиц крайне легкого поведения… Раничев даже засмеялся. Опа! Гетеры выбрались на охоту. Размалеванные, но уже потекшие, радостные – еще бы! Наверное, думают, что Энвер их щедро одарит, да как бы не так. Одна – страшная, толстая, словно гиппопотамиха, вторая вроде получше… Ха, да это ж Юлнуз. Тоже, видать, решила подзаработать девчонка.

– Привет, Юлнуз, – негромко крикнул Раничев, когда сутулая спина Ичибея скрылась в шатре.

Девушка обернулась, улыбнувшись, весело подмигнула.

– Продажная тварь, – прошептал Салим.

– Не говори так и не осуждай никого зря. – Иван смотрел, как топчутся под дождем девушки, не решаясь войти в шатер без зова. – Не знаю, как толстая, а Юлнуз весьма неглупа.

– Зато страшная, как смерть.

– Ой, не скажи… Хотя конечно – на вкус да цвет товарищей нет. Так тебе, говоришь, тоже бегемотихи нравятся?

Старый Ичибей угодливо поклонился хозяину:

– Привел, мой господин, самых красивейших женщин, еле нашел! Они и красивы, и знают много разных историй…

– Женщины? – оживился Энвер-бек. – Так где же они, что-то не вижу!

– Покорно ждут у шатра, – снова склонился в поклоне слуга.

– Так зови же!

Ичибей проворно выскочил наружу, махнул девчонкам:

– Пошли.

Те, делая вид, что смутились, мигом оказались в шатре, предварительно сняв плащи. Толстая луноликая Айгуль вышла вперед и призывно заулыбалась, выставив напоказ упитанные ляжки и тяжелую, едва скрытую полупрозрачной тканью грудь. Юлнуз, у которых таких прелестей не было, скромно стояла позади подруги, держа в руках вместительный кувшин с узким высоким горлом.

– Садитесь на ложе, гурии, – усмехнулся турок, наголо бритая голова его матово блестела в дрожащем пламени светильников.

– А он ничего, симпатичный, – оглянувшись, шепнула Айгуль, стараясь усесться как можно ближе к беку.

– А ты что жмешься в углу? – потеребил левый ус Энвер. – И что у тебя в кувшине – надеюсь, не вино, запрещенное Аллахом?

– Как раз таки вино, – скромно улыбнулась Юлнуз. – Не волнуйся, бек, я его тайно пронесла, даже твой ушастый слуга не увидел.

Энвер-бек вдруг засмеялся:

– Как ты назвала Ичибея? Ушастый? Ха-ха! Но вино… Куда вы меня толкаете, греховодницы? Я ж воин ислама!

– И воину ислама вино полезно, – усаживаясь рядом с Айгуль, авторитетно заявила Юлнуз. – Недаром сказано:

Отравлен день без чистого вина,Душа тоской вселенскою больна.Печали – яд, вино – противоядье,Коль выпью, мне отрава не страшна.

– Ого! – поднял на нее глаза Энвер-бек. – Ты знаешь Хайяма? Впрочем, ничего удивительного… Сомневаюсь, правда, чтоб ты так же хорошо знала Коран.