Перстень в наследство

Хмельницкая Татьяна Евгеньевна

Он обхватил мои кисти ладонями и сжал.

– Неужели, Мари, вы не видите, что мои чувства иные, чем должны быть? Я люблю вас.

Я покачала головой и зажмурилась. Три нежных слова вдруг стали открытием. Простая фраза превратилась в нечто осязаемое, телесное, живое. Она имела мускулистые руки, широкие плечи, светло-каштановые волосы. У нее даже есть имя - Алекс Стоун.

Распахнув веки, посмотрела на мужчину, стоящего передо мной на коленях. В нем столько энергии, жизни, страсти, порочности и элегантности, что кружится голова. Сердце в груди разрослось и мешало дышать. Нужен воздух, свежий и яростный,

и этот бодрящий поток - Алекс. Мне нужно получить этого мужчину, пусть ненадолго, только на эту ночь, а потом отпустить 'на все четыре стороны', как говорят у меня на родине. Но это завтра, а сегодня хочу получить все сполна. Больше не могу быть одна. Тринадцать лет постылого одиночества... Без родителей, без семьи. Только стены пансиона и никакого человеческого тепла, рожденного любовью. Никакой искренней радости моим победам, никакого семейного сочувствия поражениям. Только скоромность и умеренность во всем. Сегодня ночью Алекс Стоун станет моей семьей на несколько часов, я так решила, и отступать не намерена.

– Поцелуй меня, - попросила я по-русски.

Мужчина медленно прижался своими губами к моим, будто понимая смысл сказанного.

ГЛАВА 4

Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Глаза открывать не было никакого желания.

– Эй, лежебока, просыпайся, - ласково позвал Алекс.

Вместо того чтобы распахнуть веки, зажмурила их еще сильнее.

– Стюард приходил уже дважды. Чувствуешь, аппетитные ароматы витают в воздухе? Это завтрак и обед призывают к себе.

– Хорошо. Ты первый.

– Нет-нет, так не пойдет, - рассмеялся мужчина.

Я почувствовала, как рядом со мной опустела кровать и приоткрыла один глаз, чтобы удостовериться, что Алекс не ушел совсем.

– Вот теперь тебе не отвертеться, - поднимая меня на руки, пригрозил мужчина.
– Нужно поесть, миссис Стоун.

– Миссис Стоун?
– нахмурилась я.
– Не понимаю.

– Да. Если ты примешь мое предложение. Но это в будущем, а сейчас безопаснее для нас обоих, если ты все-таки встанешь с постели и отправишься за стол. В противном случае я за себя не отвечаю.

Я хихикнула и кивнула:

– Да. Пожалуй, так безопаснее.

Алекс усадил меня на стул и сам устроился напротив. Остывший омлет показался божественным, тосты с джемом - верхом кулинарного искусства. Холодная куриная грудка пришлась очень кстати, так же как и луковый суп.

Все, больше в меня ни один кусок не влезет, пожаловалась я и облокотилась на спинку стула.

Алекс хохотнул и отпил из бокала. Затем вытер руки о салфетку и положил на стол.

– Я так и не услышал ответ на мое искреннее предложение.

Я пожала плечами и рассмеялась. Лицезреть лицо Стоуна, оголенный торс и небольшое родимое пятно на ключице в виде сердечка оказалось невообразимо приятно, но впервые в жизни не знала, что ответить. Получив строгое воспитание и живя в ограничениях, мне была чужда легкомысленность и необоснованность поступков. Пансионное воспитание с детства требовало от учениц анализа содеянного и того, к чему это может привести в будущем. Быть в чужой роли неуютно, и взбалмошность трудна для осмысления. Но есть неоспоримый факт - ситуация вышла из-под контроля. Нужно приложить усилия, чтобы нормализовать ее и обрести себя вновь.

Но как это сделать? Сердце сжалось, словно в предчувствии беды. Я не отдаю себе отчет в поведении, но точно знаю, что не готова дать положительный ответ красавчику, сидящему напротив. Пауза затянулась, и Алекс решил поторопить меня:

Побойтесь Бога, мисс, держусь из последних сил!

Я не ответила. Вместо этого поднялась со стула и подошла к мужчине, наклонилась и поцеловала в губы.

– Ты невыносима!
– воскликнул англичанин. Я рассчитывал на положительный ответ, но остаться без него в мои планы не входит.

Ты единственный мужчина в моей жизни. Но что-то останавливает меня, я попыталась объяснить свое поведение.

Да и это 'что-то' есть и у меня. Именно оно заставляет требовать от тебя ответ прямо сейчас, а не когда мы окажемся на суше. Увидев тебя впервые, я вдруг понял, что ты та, кого искал всю жизнь и, наконец, обрел. Мне тридцать четыре года, и до этой поездки шел по жизни легко, без обязательств и обещаний. А теперь осознал, что хочу получить эти обязательства. Я уверен в их исполнении.

Алекс отстранился и прошелся по каюте. Затем замер на середине комнаты и обернулся ко мне.

Никогда не верил в справедливость, но... натянуто улыбнулся он и потер шею. ...Но она должна существовать в этом мире. В противном случае и жить бессмысленно. Жаль только, что от правды зависит порой слишком многое. Сейчас на кону мое собственное счастье. Рискнуть?

Взгляд карих глаз остановился на моем лице, в нем читалась горечь и боль.

Рискни, сорвалось с моих уст, прежде чем успела подумать.

Да, так будет правильно. Мари, я написал тебе письмо, но прошу прочитать его на берегу. Если ты сочтешь оскорбительным и неприемлемым для себя то, что в нем изложено, то я приму это. Но если решишь иначе, то... Буду ждать тебя каждый последний четверг месяца в кафе 'Сюрприз' на Манхеттене.

Алекс вынул из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги и протянул мне. Я не стала брать, и мужчина положил его на стол.

Кто ты Алекс Стоун? задала я вопрос.

Я тот, кто любит тебя больше всего на свете, тихо произнес собеседник. Но совсем не тот, кем кажусь, Мари. Мне есть чего бояться.

Я подошла к иллюминатору. Контраст черного и голубого на бескрайних просторах потрясли. Небо пожелало остаться незапятнанным белыми облаками и предстало перед океаном в лазурном убранстве. Океан, словно джентльмен, предпочел сдержанные консервативные тона. И только лентарадуга, будто приколотая к вороту костюма, указывала на его настроение.

– Когда-то появление радуги считалось ужасным предзнаменованием, - обнимая меня и целуя в затылок, произнес Алекс.

– Как можно такое красивое чудо природы окрестить плохим предчувствием?

– Не знаю, и это не важно. Пусть обернется счастьем для нас с тобой.

Мистер Стоун развернул меня к себе и припал к губам. Поцелуй получился коротким, и я разочарованно вздохнула.

– Нет-нет, дорогая, сегодня мы выйдем к людям и будем прогуливаться по палубе.

Хорошо, согласилась я.
– Только давай навестим Стива. Сын покинул его, жена убита, он, должно быть, в ужасном состоянии.

Алекс одарил меня жестким взглядом, прижал к себе и, выдержав паузу, произнес:

– Договорились.