Перунов век. Мировое древо
Шрифт:
Людмила замерла, но связь не отключила, ведь если она прервёт контакт сейчас, то он точно поймёт, что это она, и будет неловко. Да и сейчас неловко, когда она в его голове.
«Чем там славен род Чернышёвых? Вполне может и девчонка».
Константин осторожно тронул её за локоть. Людмила превосходно отыграла пробуждение, хлопнула пару раз глазками, зевнула, потянула
– Простите, я задремала и не заметила.
– Ничего страшного, – он улыбнулся, но от его улыбки стало не по себе.
Сейчас надо бы прочитать, что он думает, но уже поздно. Вот что говорится: не умеешь нормально, не берись. Неужели догадался? А с другой стороны, не дура ли ты? Если он чувствует, что кто-то в его мыслях, то выбор невелик. Вас в машине только трое и вряд ли это таксист. Любопытство губит не только кошек, но и милых людям дур. Молодец, ничего не скажешь.
Такси остановилось у дома Велеславских. Людмила ещё помнила то время, когда большой особняк в центре города принадлежал семье Чернышёвых. Когда-то на этих ступенях лежала её кукла, княжна встречала на этом крыльце отца, провожала брата в последний раз, а потом уезжала сама. Столько счастливых и грустных мгновений помнило это крыльцо. Даже когда дом перестал принадлежать её семье и стал домом друзей. Как часто они сидели на крыльце с Георгием и Лизой. А теперь Людмила стояла здесь с Константином.
Княжна Чернышёва уже намеревалась проститься и войти в дом, когда мужчина её остановил.
– Вы знаете, что любое воздействие, не только магическое, на сотрудника Тайного Департамента его величества противозаконно и может иметь серьёзные последствия?
– Я просто… – Людмила почувствовала, как щёки начинают гореть.
– Решили отрицать, оправдываться или придумаете что-то поинтереснее?
– Да. Я прочла ваши мысли, – выпалила девушка.
Такого не ожидали ни он, ни она сама.
– То есть признаёте вину?
– Признаю, и если надо, отвечу. – Откуда берётся этот пафос, Люда? Как отвечать планируешь?
– Вот это обязательно.
– Между прочим, в ваших мыслях нет ничего интересного. – Давай ещё больше себя закопаем. Оскорбления – лучшая тактика.
– Я думал, что достаточно простых извинений, но вы любите повоевать.
– Прошу меня простить, что залезла в золотую голову тайного сотрудника… – Людмила замешкалась, –…как вас по имени-отчеству? Вы не представились полностью.
– Моя вина, согласен. Громов Константин Андреевич. Следователь. Сегодня прибыл из Перунграда для выяснения причин смерти князя Велеславского.
–
– Так точно, сударыня. Самый что ни на есть.
– Благодарю, что привезли меня сюда и спасли жизнь, – в машине Людмила согрелась, да и на улице было не сильно холодно, но княжна поёжилась, словно подул холодный ветер.
– Не стоит благодарности.
– Я пойду с вашего разрешения?
– Я не кусаюсь. Вас смутила моя должность, моё имя или мой приезд?
– Сказываются усталость и волнение, Константин Андреевич.
– Позволите перед тем, как я вас отпущу, узнать какой у вас дар?
– Это неэтичный вопрос.
– Знаю, но после того, как вы влезли ко мне в голову, думаю, приличия можно и опустить. Прошу вас. Полагаю, что если буду знать наверняка, это сможет помочь следствию. Не секрет, сколько подозрений падает на вашего отца, но вы могли бы помочь мне их разрушить.
– Я умею читать поверхностно мысли. Обрывки, фразы… Нужна сильная концентрация. Я не телепат в полной мере, и мне нужен телесный контакт.
– Насколько сильный? – Кажется, он хотел смутить Людмилу, но княжна лишь улыбнулась.
– Достаточно прикосновения.
– Прекрасно.
– Ещё я могу ходить по снам других людей. Видеть их страхи, образы, живущие в подсознании, картины прошлого или нечто на них похожее, так мне кажется. Но влиять на это не могу.
– И что для этого вам нужно?
– Человек, который спит.
– Насколько близко с вами?
– В соседней комнате, может, в доме. Я не измеряла линейкой.
– Это вы зря. К любому делу нужно подходить с линейкой. И что же вы с такими способностями таитесь в своей Холмогорской губернии? Неужели никогда не хотели в столицу?
– Это допрос?
– Нет, просто беседа.
– Тогда позвольте я пойду. Моё желание посетить столицу не имеет отношения к расследованию, вам так не кажется?
– Чего таить… Любопытство и мой порок. А теперь оставляю вас – служба. Не могли бы вы при мне зайти в этот дом и не покидать его до моего возвращения.
– Почему?
– Обещаете?
– Я собиралась дождаться Лизу.
– Замечательно.
Людмила поднялась по ступенькам и нажала на звонок. Ей открыли так быстро, будто ждали за дверью. Она обернулась и посмотрела на Громова, тот поклонился.
– Проходите-проходите, барышня, – её встретила горничная Лизы. – Этот столичный нечистик с ночи прибыли. Командует, по дому хозяином ходит. Молодой князь перед ним бегает, срамота. Вот жив был бы Антон Григорьевич, он энтого упыря в доме бы не потерпел. За что нам такие невзгоды?