Перуновы дети
Шрифт:
Только глубокой ночью, когда уже начали слипаться глаза, Чумаков уговорил Лиду остаться переночевать, постелив ей на диване, а себе на полу. Они уснули, наверное, одновременно, оборвав разговор на полуслове.
Утром наскоро попили чаю, Лида торопилась на работу, и Вячеслав вызвался подвезти её. Когда запирал дверь, на площадку вышла соседка – пожилая женщина с бледным худым лицом.
– Утро доброе, Вячеслав Михайлович! – притворно учтиво пропела она, сверля Лиду колючим взором.
– Здрасте, – буркнул Чумаков,
В лифте пришлось ехать вместе. Соседка молчала, но откровенно осуждающий взгляд «вылил» на обоих такую «бочку» грехов, что им стало неудобно, хотя ни о чём «таком» они даже не помышляли.
Чумаков заметил, как занервничала Лида, садясь в машину.
– Всё нормально, – сказал он. – Для чего, по её мнению, одинокий холостой мужчина приглашает домой девушку? Чтобы заниматься всякими безобразиями: стихи, например, читать или кашу из сковородки есть. Разве это не безобразие? Возмутительно просто! – Он фыркнул, копируя интонацию соседки.
Лида улыбнулась. Она была благодарна Вячеславу за то, что он понял её и поддержал, шуткой развеяв неприятное.
– Завтра я поеду к маме, а с понедельника начинается лагерная смена, – сказала Лида, прощаясь.
Через три дня Чумаков отыскал её в лагере. Но Лида была так озабочена началом, когда всех детей надо было взвесить, обмерить, проверить наличие справок, и прочими хлопотами, что разговора не получилось. Строгая Лида в белом халате и шапочке показалась ему далёкой и недоступной, как луна в небе.
Не желая быть навязчивым, он не появлялся несколько дней.
В один из вечеров окно рядом с медпунктом долго не гасло. Устроившись в своей комнатушке, Лида достала со дна сумки общую тетрадь. Покусывая кончик ручки, девушка посидела, задумавшись, потом сделала очередную запись в своём дневнике. Убрав ручку и тетрадь, вспомнила, что сегодня молодая часть лагерного персонала собиралась на «пионерский костёр»: завстоловой Жора организовывал «шашлычок». Лиде не очень хотелось идти: водка, сигареты, сальные шуточки, как непременный атрибут подобных «собраний» – всё это было неприятно, но оставаться одной ещё хуже. Она заперла дверь и пошла к выходу.
Уже десять дней Чумаков не виделся с Лидой. Ещё раньше, в «той» жизни, он научился тонко чувствовать людей, а после ранения эти способности обострились. Хотя зачем они нужны в его нынешнем положении?
Вот и теперь он понял, что Лиду необходимо на какое-то время оставить одну, хотя между ними ничего не произошло. С первых минут встречи он увидел в глазах девушки какую-то печаль и затаённую боль, поэтому старался не задеть нечаянным словом, а как-то развеселить, отвлечь. Ему было приятно и интересно общаться с ней, и всё же решил некоторое время не тревожить Лиду своим присутствием.
Лишь спустя полторы недели Вячеслав приехал снова. Но по дороге пробилось
– Вячеслав… Вы?…
– Угу. Мы тут все вместе… Лида, у меня сейчас нет с собой вина, чтобы опять пить на брудершафт…
Лида присела на скамейку рядом.
– Извини, – примирительно сказала она, – давно не виделись, вот и выскочило…
Где-то совсем рядом за деревьями плескался Днепр. Тёплый ветер на лёгких крыльях скользнул мимо, принеся запах речной свежести и душистой хвои.
– Хорошо здесь! – сказал Чумаков, медленно и с наслаждением вдыхая ночные ароматы.
– Да, воздух удивительный, – согласилась Лида. – Мы иногда до двух-трёх ночи у костра сидим, песни поём с вожатыми отрядов, и всё равно успеваем выспаться.
Помолчали.
– А я сегодня о тебе вспоминала, – глядя куда-то в сторону, сказала Лида.
– Потому и приехал…
– Серьёзно? – Она повернулась, стараясь по выражению лица определить, шутит ли опять её собеседник.
Из-за угла медпункта вышли две девушки.
– Ой, Лид, у тебя гости? А мы за тобой…
– Идите сами, девчата, я не пойду, – ответила Лида.
Девушки упорхнули, предварительно смерив Чумакова с ног до головы оценивающими взорами.
– Пройдёмся? – предложил Вячеслав.
Они спустились к Днепру и медленно пошли вдоль берега. Здесь воздух был влажнее и гуще, лягушки орали, казалось, в самые уши. Выведя за пределы лагеря, тропинка вильнула в проём между разогнутыми стальными прутьями ограды и углубилась в лес. Хвоя мягко пружинила под ногами, деревья придвинулись вплотную и казались сплошной чёрной стеной. Почти на ощупь набрели на поляну, где лежало бревно и виднелись остатки кострища.
– Присядем…
Устроившись, опять помолчали.
– Когда мы в последний раз виделись, я уставшая была, в первый день столько работы…
– Не оправдывайся, пожалуйста, ты ничем мне не обязана.
– Скажи, Вячеслав, – после паузы осмелилась спросить Лида, – тебя в жизни когда-нибудь предавали?
– Бывало, – кивнул Чумаков, – но, наверное, я сам был в этом виноват…
– Как это? – не поняла девушка.
– Не сумел верно оценить человека, возложил на него надежды, которые не могли оправдаться…
– Но разве об этом можно знать заранее? – удивилась Лида. – Ведь часто бывает, что человек сначала один, а потом совсем другой становится…