Первая любовь Ходжи Насреддина

Зульфикаров Тимур Касимович

– Какие у тебя прекрасные небесные глаза! Ты, наверное, горец? — говорю я спокойно.— Такие очи бывают только у людей, живущих рядом с небом!..

– Да,— неохотно отвечает он и несколько раз проводит, шаркает, шуршит ножом по кожаному черному сапогу своему, как брадобрей по ремню.— Я горец... А тебе что?..

– Глаза у тебя, горец, как небеса, прекрасны, а душа черна, как этот сапог!..

Эх!.. Уже и в белоснежных

горах завелись черные людишки!..

Как черные рышущие блохи в благородной белопенной кунградской кошме!.. Айе!..

Я смеюсь. У самого лезвия...

И лезвие начинает нетерпеливо дрожать, дрожать, трепетать у самого моего горла... Хочет моего горла!..

— Резать?..— кричит горец гортанно, дико, и глаза его становятся пустынными, как летнее выцветшее небо.— Резать? Резать? Резать?.. Я очень хочу его резать!.. Очень хочу резать!.. Атабек, хочу!.. Дай!.. Резать!.. Нож сладко, неслышно войдет, как в перезре¬лую перележалую хивинскую дыню!.. Хочу!.. Резать!..

— Успеешь!.. Я отдам тебе его, но вначале сам по¬говорю с ним…

В зиндан его!.. Пусть там дозреет, как айва на осенней ветке.

— Но я хочу, хочу, хочу! — едва не плачет от обиды горец.— Нож мой хочет. Очень!.. Надоело без дела сидеть!.. Хочу!.. Резать!..

— Не плачь,— успокаиваю я его,— положи нож назад, в сапог. Отдохни немного. Ведь у тебя столько работы в нашем эмирате!.. Столько работы!..

А будет еще больше... Надо и отдыхать немного... Отдохни от трудов праведных! Отдохни, работяга!..

Отдохни, палач-труженик с голубыми небесными очами!.. Отдохни!..

И нам дай немного отдохнуть!.. Айе!.. Дай!..

Мне жаль Голубоглазого. Жаль его страстного непонятого порыва.

Но чем я могу помочь ему?.. Чем?..

Ведь атабек не разрешает ему пустить в ход нож. Пока...

– В зиндан его!
– кричит, хрипит Кара-Бутон.

— Я верну вам вашу подлую! заячью! ночную стрелу! Кара-Бутон!.. Клянусь!..

Айе!..

Сарбазы поднимают меня с земли, тащат к лоша¬дям...

Разлучают с Рустамом-палваном. Навек...

Прощай, мой мертвый вечный друг Рустам-палван! Прощай, родной!..

Прощай,

лежащий, спящий неподвижно, невиновно убиенный на дождливой гиблой осенней кишлачной дороге...

Прощай!.. Убитый вместо меня... Взявший мою стрелу!..

Ака... Брат... Прощай!..

Айе!..

Я отомщу!..

ЗИНДАН

...Кто сидит в тюрьме — у того мысли на воле,

а кто на воле — у того мысли в тюрьме.

Турецкая пословица

Айе!..

А я и не знал, что на земле существуют зинданы...

Только слышал, но сказано, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать...

А еще лучше побывать однажды?.. А?..

Ай, сладкие зинданы земли человеков!.. Ай, кладбища с живыми постояльцами!..

Тут, в смрадных, сточных, гнилых ямах-колодцах, люди погребены, похоронены, забыты... Замогильные люди...

Тут они вьются как земляные погребальные острые удушливые черви...

Тут они вьются... исходят, тщатся... маются... люди-черви...

— Сухейль, Сухейль, а мы хотели построить высо¬кое птичье гнездо любви на дереве... а тут люди живут в земле... роятся люди-черви...

Сухейль, а мы хотели построить гнездо на дереве... да...

Айе, Сухейль!..

Арыыыыыык стаааааал рекоооо-оою!..

Как далёко, Сухейль!..

…И пески заметают, заметают, засыпают бедный, малый изумрудный мой посев!..

...Но!..

.— Кара-Бутон, я верну вам вашу подлую ночную стрелу!.. Верну!..

Но как выбраться, вырваться из этого зиндана? Из этой могильной затхлой глубокой ямы?..

Я стою по колено в смрадной ползучей глине...

Тут сток нечистот, отбросов... Последний колодец...Тут можно умереть, задохнуться от одних гиблых, гнилых запахов...

Тьма сырая, густая, непроходимая...