Первая мировая война

Гилберт Мартин

Что бы ни заставило Хайгейта дезертировать – невроз военного времени, усталость или страх, это не стало ему оправданием. Впрочем, после любой битвы некоторые солдаты утрачивали способность сражаться дальше. Когда немцы на Марне начали отступать, некоторые из них также потеряли волю к борьбе. Один германский офицер докладывал начальству о «панике за линией фронта».

7 сентября кайзер находился в зоне боевых действий, но сопровождавший его полковник во время начавшегося артиллерийского обстрела испугался, что французский кавалерийский патруль прорвет уже ослабевшую оборону и захватит Верховного главнокомандующего в плен. Кайзер покинул район военных действий. В тот же день артиллерия 9-й армии Фоша отбила контратаку, предпринятую

прусской гвардией. «Огонь французской артиллерии возымел неожиданный эффект. Атака захлебнулась в самом начале. 7 сентября стало самым неудачным днем с самого начала войны», – пишет официальный немецкий историк. Тогда же генерал Мольтке, потрясенный кровопролитием, свидетелем которого он стал за первый месяц войны, писал жене: «При одной мысли об этом меня переполняет ужас, и то, что я чувствую, помогает мне понять, что я должен сделать в ответ». В Германию было послано и предупреждение более практического свойства. «Сейчас уже очевидно, что Британия перевозит многочисленные войска из Азии», – 7 сентября писал домой адмирал Тирпиц, хотя корабли, которыми он командовал, никак не сумели этому помешать.

Уверенность британцев и французов продолжала крепнуть. 8 сентября штабной офицер сэр Джон Френч писал родным в Лондон: «Похоже, что напор захватчиков уже ослабел, хотя до генерального сражения дело так и не дошло. Ясно, что они растеряли запал и растратили силы, немного не дотянув до финиша». Впрочем, изменчивая военная удача в тот день была на стороне противника: внезапная атака немецкой пехоты без всякой артподготовки застала врасплох три дивизии 9-й армии Фоша и одну дивизию из его резервов. Они отступили назад, оставив далеко позади деревню Фер-Шампенуаз, причем передовой эшелон штаба Фоша вблизи селения Плер оказался почти на линии фронта. Это единственный случай, когда французам пришлось уходить от преследования, удалившись на 10 километров от своих ночных позиций, прежде чем они смогли остановиться и перегруппироваться.

Немцы, даже не подозревая, как далеко отошел противник, заняли французские позиции и окопались, несколько отрядов вышли на опустевшие улицы Фер-Шампенуаз. Ничего не было сделано, чтобы развить утренний успех. Лиддел Гарт в биографии Фоша отмечает: «По сути, «победоносные» германцы, словно мертвецки пьяные, кое-как брели вперед и никак не могли прояснить ситуацию Верховному командованию, если не считать докладов о «сильнейшем изнеможении».

Фош предпринял немедленные действия для ликвидации прорыва, возникшего в результате немецкого контрудара. Предпринятая им контратака вызвала панику среди отступающих немцев. Недавняя их атака была частью плана, призванного облегчить немецкое отступление. Понимавший это Фош ночью 8 сентября отправил Жоффру доклад: «Положение превосходное. Атака против 9-й армии показала, что можно не сомневаться в том, что правый германский фланг отступит». Это уверенное высказывание позднее превратилось в легендарную фразу: «Мой центр сдает, правый фланг отступает, положение превосходное. Я атакую».

В тот же вечер генерал фон Клюк едва не был взят в плен эскадроном французских кавалеристов, которые проникли за линию фронта и, атаковав немецкую воздушную базу к югу от Ла-Ферте-Милон, двинулись к его штаб-квартире. «Все члены штаба схватились за винтовки, карабины и револьверы, – вспоминал он четыре года спустя, – чтобы отразить возможное нападение французской кавалерии, вышли наружу и залегли, образовав длинную линию огня. Сумеречное вечернее небо, покрытое алыми облаками, отбрасывало причудливый отсвет на эту необычную маленькую боевую группировку». Узнав, что французский эскадрон удалось отбросить, фон Клюк ответил: «Эти дерзкие всадники упустили великолепный приз!»

Благодаря ночной атаке 8 сентября 5-я французская армия, которой на протяжении длительного отступления из Бельгии командовал Ланрезак, захватила деревню Марше-ан-Бри. Новый командующий, генерал Франше д’Эспере, намеревался добиться решающего перевеса над фон Бюловом. Чтобы сразиться с д’Эспере, фон Бюлов оставил Монмирай и двинулся на Париж. Новая линия фронта, пролегающая с севера на

юг через Марньи и Ле-Ту-Троне, открыла для французов дорогу к Марне. Отрезанный от фон Клюка и 1-й армии, фон Бюлов отдал приказ отступать за Марну.

На фоне трудностей, с которыми столкнулись немцы, яростное стремление Фоша к наступлению, хотя в реальности его возможности нередко были ограничены осторожностью и перегруппировками, уже жило по своей собственной логике. 9 сентября, когда часть войск его вновь отступила под натиском очередной немецкой атаки, он выступил с поистине впечатляющим заявлением. «Я прошу каждого из вас стоять до конца, с упорством, которое, безусловно, присуще нашему народу в моменты страшных испытаний. Смятение в рядах врага – вот залог нашей победы. Если мы, не жалея сил, завершим начатое нами, то несомненно остановим продвижение врага и вышвырнем его вон с нашей земли. Но нельзя забывать, что успех ждет того, кто продержится дольше. На чаше весов – честь и безопасность Франции. Еще одно усилие, и победа останется за нами».

Французское отступление продолжалось всего несколько часов. Один из офицеров сказал Фошу: «Все, независимо от звания, обсуждают только отступление». В этот переломный момент командующий резервной 9-й армией, генерал Эйду, убеждал Фоша, что теперь уже поздно надеяться на организованное отступление. Фош ответил: «Вы говорите, что не можете ни выстоять, ни отступить, значит, нам остается одно – атаковать». Атаку назначили на ближайшие два с половиной часа «при любых обстоятельствах», но измученные французские войска избежали этого испытания. Четырьмя часами раньше германское наступление было прекращено по приказу генерала фон Бюлова об отступлении: четыре британские дивизии уже продвигались через разрыв, образовавшийся между его армией и армией фон Клюка.

Немецкое отступление ознаменовалось проявлениями жестокости и насилия по отношению к мирным жителям. 9 сентября, покидая деревню Варед на северном берегу Марны, немцы взяли в заложники двадцать стариков вместо двадцати раненых, оставленных в городской ратуше. Трое сбежали, семерых убили на марше. 77-летний Журден и 78-летний Мильярде от усталости потеряли сознание, и их пристрелили. Когда 67-летний Мениль упал, ему проломили череп прикладом винтовки. Во время освобождения Сомпюи в дом 70-летнего Жакмена, оказавшегося пленником и регулярно подвергавшегося побоям немецкого офицера, попал артиллерийский снаряд. Офицер погиб, но Жакмен в результате жестокого обращения скончался через два дня после освобождения городка. Эти случайные жертвы жестокости в ходе войны со временем превратились в миллионы погибших. Во время освобождения того же Сомпюи к югу от Марны одиночный немецкий снаряд убил командиров двух французских бригад, генерала Барбада и полковника Амона.

9 сентября отступавшие немцы пересекли Марну, а 13-го Эну: таким образом, с начала битвы все немецкие войска отошли назад на 96 километров. Больше они не подходили так близко к французской столице до самого лета 1940 г., когда жажда реванша и воздушные налеты добились успеха там, где расчет и стратегия потерпели поражение. И тогда совсем другое правительство, которое сбежало в Бордо, запросило перемирия. Но в 1914 г. такого быть не могло. В тот момент, когда французское правительство собиралось вернуться в столицу, немецкой армии, рассчитывавшей обойти противника с фланга, самой зашли во фланг. Французские и британские силы рвались на север, к побережью Ла-Манша, чтобы предотвратить немецкий прорыв на запад и не позволить врагу отрезать британцев от путей подвоза через Ла-Манш.

Операция «Бег к морю» стала второй фазой войны на Западе. Сэр Джон Френч предупреждал Лондон, что не следует недооценивать военную мощь Германии. «В любом случае нельзя забывать о том, что это прекрасно подготовленные солдаты под командованием лучших офицеров, – писал он Китченеру 7 сентября, во время немецкого отступления. – Все их передвижения отличаются слаженностью, целесообразностью и взаимной поддержкой, а для того, чтобы преодолеть усталость, которую они сейчас испытывают, им необходима железная дисциплина».