Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова

Хрусталев Владимир Михайлович

Наталия Сергеевна Брасова очень хотела пойти на Пасху в дворцовую церковь, но пока не осмеливалась, зная, что ей там не будут рады. Вместо этого, в отсутствие Михаила Александровича она отправилась в ближайший городской храм, хотя там, как она писала, «было столько народу, что едва ли возможно было молиться». Поэтому она попросила позволения у администратора Гатчинского дворца Крестьянова присутствовать в дворцовой церкви на пасхальной службе, смело объяснив это Михаилу тем, что «если кому-то не нравится мое присутствие, его никто не заставляет терпеть». Но вышло так, что разрешение Брасовой не потребовалось. Ибо когда она обедала с великим князем Дмитрием Павловичем (1891–1942) во вторник 17 марта, она пригласила его встретить Пасху в Гатчине на будущей неделе. Он с радостью согласился. В сопровождении Дмитрия не было и речи

о том, чтобы спрашивать разрешения быть в дворцовой церкви, нравилось это остальным или нет. Появление Наталии Сергеевны рука об руку с еще одним великим князем дало великосветскому обществу Гатчины богатую пищу для сплетен, но последнее ее не волновало уже давно. Стоит заметить, что великий князь Дмитрий Павлович за отличие в боях в Восточной Пруссии был награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. В периодической печати было помещено сообщение об его награждении:

«Флигель-адъютанту корнету Его Императорскому Высочеству Великому Князю Дмитрию Павловичу, за то, что состоя в бою 6 августа (1914 г. – В.Х.) под Краупишкеном ординарцем у начальника конного отряда в самый разгар боя с явной опасностью для жизни доставил верное сведение о неприятеле, вследствие чего были приняты меры, увенчавшиеся полным успехом» [252] .

Великий князь Михаил Александрович в свою очередь скромно встретил Пасху 22 марта 1915 года в Тлустэ и записал в дневнике:

252

«Летопись войны 1914–1915 гг.». 28 марта 1915 г. № 32. С. 60–64.

«К завтраку был кн. Вадбольский. (Он, к сожалению, от нас уходит и получает место в штабе IX армии.) Днем я был у Хана, потом батюшка [Поспелов] отслужил коротенькую службу. До вечера я все писал телеграммы. Погода чудесная. 12 див[изия] под нач[альством] ген. Маннергейма имела удачное дело» [253] .

Разлука с супругой огорчала великого князя. После замужества Н.С. Брасовой некоторые аристократы надеялись подобострастием загладить свои нелицеприятные слова в ее адрес в недавнем прошлом. Но была и так называемая «старая гвардия», представители которой терпеть не могли Наталию Сергеевну ни до замужества с великим князем Михаилом Александровичем, ни после. Одним из таких был старый барон Жирар, который «открыто унижал» ее и на которого жаловалась Наталия Сергеевна своему супругу. Однажды он «плюнул мне вслед, когда я отъезжала с Варшавского вокзала. Все это видели». И потом, снова заметив Наташу в кинематографе с Н.Н. Джонсоном, он, по ее мнению, «громко фыркнул».

253

Дневник и переписка великого князя Михаила Александровича: 1915–1918. М., 2012. С. 83.

Михаил приходил в возмущение от этих рассказов супруги и обещал ей защиту от несправедливых нападок. Что касалось недоброжелателя – барона Л.Ф. Жирара (1855–1919), ответ Михаила был следующим:

«Жирару я еще не говорил о грубости его отца, но непременно скажу, потому что я действительно возмущен всеми подлыми поступками людей и больше никогда не буду даром пропускать такого рода вещи» [254] .

В следующем письме он сообщал супруге о принятых мерах:

254

ГА РФ. Ф. 622. Оп. 1. Д. 20. Л. 58 об.

«С Жираром я на днях имел длинный разговор, в котором рассказал про возмутительное поведение его отца по отношению тебя, мы вообще долго и много по этому поводу говорили. Он также глубоко возмущен этим делом и сказал, что главная виновница это баронесса и что его отец, не будучи очень умным человеком, а кроме того, и без характера всецело находится под ее чудным влиянием. Я просил его написать от меня барону и сказать, что я прошу больше никогда мне не телеграфировать и что при встрече с ним я руки ему не подам и поступлю

с ним так, как он с тобой. – Жирар благодарил меня за откровенность, сказал: “Слушаюсь, я обо всем этом напишу”» [255] .

255

Там же. Л. 63 об.–64.

Княгиня Ольга Павловна Путятина (урожденная Зеленая), познакомившись с Н.С. Брасовой в 1914 г., была поражена, что на самом деле эта женщина ничуть не напоминает ту, о которой с таким презрением отзываются великосветские сплетники. Она сочла Наталию Сергеевну «обворожительной… щедро наделенной всеми дарами красоты, грации и элегантности в дополнение к острому уму». По мере того как княгиня Путятина стала частым гостем в Гатчине, «наши мирные вечерние беседы у камина убедили меня в неподдельной любви, которую Наташа питала к своему супругу», вспоминала она позже.

Единственная дочь княгини О.П. Путятиной была в том же возрасте и носила то же имя, что и 11-летняя Наташа (Тата) Мамонтова, падчерица великого князя Михаила Александровича. Две девочки крепко подружились.

За фронтовыми буднями Михаил Александрович не имел возможности, да и не хотел следить, что делалось при Императорском дворе. Дело в том, что великий князь Павел Александрович (1860–1919), командующий Гвардейским корпусом на фронте, давно мечтал, чтобы его морганатический брак был признан, а его супруга Ольга Валерьяновна получила титул княгини. К этому им предпринимались определенные шаги. В переписке Николая II и Александры Федоровны мы находим любопытные сведения. Так, в письме императрицы к мужу на фронт от 6 апреля 1915 г. имеются следующие строки:

«Только что принесли мне бесконечное письмо от графини Гогенфельзен – я посылаю тебе его на прочтение в свободную минуту, потом верни мне его. Поговори только с Фредериксом о нем. Конечно, не в мои именины или рождение, как она хочет – но все в ее желании исполнимо, за исключением титула “княгини”. Я думаю, что вульгарно об этом просить. Увидишь, будет звучать хорошо, когда о них будут докладывать совместно, почти как в[еликая] к[нягиня]. Но какое же основание позднее будет (отказать) Мише? У обеих были раньше дети, пока они были замужем за другими мужьями, хотя нет, жена Миши была уже разведена. И она забывает о старшем сыне – если брак будет признан с 1904 года, этот сын, очевидно, для всех незаконный. Для них мне все равно, пусть они открыто несут свой грех. Но мальчик? Ты переговори со стариком. Он эти вещи понимает, и передай ему, что сказала твоя мама, когда ты об этом ей упомянул. Быть может, теперь на это обратят меньше внимания» [256] .

256

Письма императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II. Т. 1. Берлин, 1922. С. 88–89.

В конце концов, великий князь Павел Александрович добился того, что желал. Его морганатическая супруга Ольга Валерьяновна получила титул княгини Палей.

Графиня Л.Н. Воронцова-Дашкова продолжала описывать отдельные яркие сцены и эпизоды из фронтовой жизни великого князя Михаила Александровича в Галиции:

«В характере великого князя было много прирожденного уменья очаровывать людей. Но в отличие от некоторых других членов династии, в Михаиле Александровиче, прежде всего, резко бросались в глаза его простота и какая-то особая скромность, переходившая даже в застенчивость.

Всего, что было связано с пышностью, парадностью, этикетом, великий князь избегал. Всему, что было связано с проявлением каких-нибудь бурных чувств, он был чужд, был всегда ровен, спокоен, уравновешен. И в полной гармонии с такой уравновешенностью были вкусы великого князя. Михаил Александрович любил искусство, музыку, спорт, животных, цветы.

Великий князь Михаил Александрович был блестящим наездником. В понимании коня великому князю было мало равных. В Гатчине великий князь не раз скакал на скачках. Но самым большим удовольствием Его Высочества было оседлать своего кабардинца и совершенно одному скакать по полям и лесам.