Первая могила справа
Шрифт:
Рейес уткнулся головой в мое плечо, словно хотел спрятать лицо. Он глубоко вздохнул, и его дыхание коснулось моей щеки. Потом он заговорил, и в голосе его слышалось столько стыда, столько возмущения, что только усилием воли мне удалось сдержаться и не задрожать. Но от его слов у меня перехватило дыхание.
— Его сын. — Он поднял глаза, всмотрелся в мое лицо, стараясь понять, верю ли я ему. — Я его сын.
Я содрогнулась всем телом. То, что он говорил, было немыслимо.
— Я веками прятался от него, — продолжал Рейес, — ждал, когда на землю
Я заморгала в замешательстве. Откуда он все это знал? Но задала вопрос, который показался важнее:
— Почему же ты испытывал разочарование?
Прежде чем ответить, он отвернулся, словно стыдясь своих чувств:
— Почему земля жаждет солнечного тепла?
Я нахмурилась, пытаясь понять.
— Или деревья мечтают об объятиях дождя?
Я покачала головой, но он продолжал:
— Узнав, что Он собирается прислать тебя, я выбрал семью и тоже пришел на землю. Чтобы ждать. И следить.
Я пораженно уточнила, не веря своим ушам:
— Ты выбрал Эрла Уокера?
Уголки его губ приподнялись в улыбке; Рейес посмотрел мне в глаза, высвободил руку, провел кончиками пальцев по моей руке и коснулся шеи.
— Нет, — ответил он, не сводя с меня зачарованного взгляда. — Меня похитили у родителей и потом продали Эрлу Уокеру. Я знал, что в человеческом обличье не буду помнить о прошлом, и отдал все, чтобы быть с тобой. Я не догадывался, кто я… и что я, пока на годы не попал в тюрьму. Осознание приходило постепенно, обрывками снов и воспоминаний, точно мозаика, которую собирают десятилетиями.
— Ты не помнил, кто ты, когда родился?
Рейес ослабил хватку, но лишь чуть-чуть.
— Нет. Но я хорошо искал. Мое детство должно было быть безоблачным и спокойным, мне предстояло ходить в те же школы, что и ты, в тот же колледж. Я знал, что в облике человека не смогу повлиять на судьбу, но хотел попытать счастья.
— Но ты же его сын, — заметила я, изо всех сил стараясь пробудить в себе ненависть к нему. — Ты сын Сатаны. В буквальном смысле.
— А ты падчерица Дениз Дэвидсон.
Ого. Грубовато, конечно, но…
— Согласна.
— Разве не все мы в той же — если не большей — степени продукты мира, в котором родились, что и родителей, которым были посланы?
Все годы, проведенные в колледже, я слышала споры о том, что первично — наследственность или воспитание, но сейчас мне было трудно определиться.
— Сатана… это же зло.
— И ты решила, что я тоже зло?
— Каков отец, таков и сын, — бросила я.
Рейес перенес вес тела на бок. Его движение всколыхнуло во мне прежний вихрь желания, и я еле удержалась, чтобы не обхватить ногами его поясницу, замком повиснуть на нем и выбросить ключ.
— Я кажусь тебе злом? — бархатным голосом поинтересовался он, не сводя глаз с жилки, бьющейся у меня на шее. Он прикасался к ней, словно человеческая жизнь приводила его в восхищение.
—
— Только ради тебя.
Жутковато, но отчего-то романтично.
— И ты сидишь в тюрьме за убийство Эрла Уокера.
Рейес опустил голову, скользнул взглядом по Уилл Робинсон и уставился на нижний край моего свитера. Потом поднял глаза, провел ладонью по обнаженной коже; дрожь удовольствия пробежала по моему телу и достигла самых укромных его уголков.
— Да, это проблема, — признался он.
— Это сделал ты?
— Спросишь у Эрла Уокера, когда я его найду.
Вне всякого сомнения, старый пройдоха отправился прямиком в ад.
— Ты сможешь вернуться? Сможешь пойти в ад и найти его? Разве ты не скрываешься?
Его рука скользнула выше, обхватила Уилл, кончиками пальцев теребя напрягшийся сосок. Я подавила вздох наслаждения.
— Он не в аду.
Я удивленно возразила:
— Не мог же он отправиться в противоположную сторону?
— Нет, — ответил Рейес, потянулся ко мне, нашел губами все тот же бьющийся пульс на шее и покрыл его частыми жаркими поцелуями.
— Значит, он все еще на земле?
Я из последних сил старалась сосредоточиться, но, похоже, Рейес был категорически против этого. Я кожей почувствовала, как он улыбается.
— Да.
— Вот как. Так почему же ты прячешься от отца? — задыхаясь, спросила я.
— От Эрла Уокера?
— Нет, от другого.
У меня накопилось столько вопросов. Я хотела знать о нем все. О его жизни. И о его… прошлом.
— Прятался, — ответил Рейес, покусывая мою мочку. У меня по спине побежали мурашки.
— Прятался? — повторила я за ним, стараясь отвлечься, не замечать захлестывавшие меня волны наслаждения.
— Да. Прятался.
— Объясни.
— Если хочешь. Но я бы лучше занялся вот чем.
— О боож…
Его рука спустилась к моим пижамным штанам, скользнула внутрь, нашла нежную точку и принялась ее ласкать. Я дрожала всем телом, когда пальцы Рейеса касались шелковистых складок. Когда же они устремились глубже, я содрогнулась: настолько сильным было наслаждение.
Сын Сатаны. Сын Сатаны.
Его пальцы продолжали гладить чуткую плоть между моих ног, а его губы — великолепные, совершенные губы — спускались ниже и уже пощипывали Угрозу. Я лишь успела осознать, что вдруг оказалась наполовину раздета и беззащитна перед одним из самых могущественных существ на земле. Я даже не помнила, когда он успел меня раздеть. Может, его сверхъестественная сила распространяется и на это, не только на позвоночники?
Я высвободила руки из его хватки и запустила пальцы в его волосы. Притянув Рейеса к себе, я поцеловала его с желанием и страстью, копившейся годами. Этот поцелуй предназначался только ему — особенный поцелуй, который я хранила для такого случая. Я смаковала языком его нежный вкус, а Рейес наклонил голову и глубже погрузился в меня, вбирая мою суть, мою жизненную силу.