Первая после бога
Шрифт:
Естественно, в кабинете завотделением доктора Кассел «гордость империи» ждала не в одиночестве. Такие обычно один на один разборки и не устраивают, им массовая поддержка требуется. Странно, что главврач и начмед больницы отсутствовали. Может, просто не доехали ещё. А так полна коробочка: зав нейрохирургией, зав приёмным отделением, обе старшие сёстры, дежурный по оперблоку и, видимо, успевший вдоволь через костры напрыгаться, доктор Шеллер собственной неотразимой персоной. Наш пострел везде поспел. Ну и ладно. Баба с возу – ящеру легче.
Неприятно, конечно, чувствовать себя той самой бабой, но куда деваться?
– Я не хочу, чтобы моим братом занимался эта… этот врач, – прогудел «гордость», дождавшись, пока Кассел усядется.
Правда, присаживаться Дире никто не предложил. Видимо, задумывалось, что она стоять останется вроде подсудимого, приговор выслушивающего. Да и обстановочка очень на судилище походила. Во главе стола восседал громила, а дальше по росту, то есть, по занимаемой должности.
Но поскольку Кассел за собой никакой вины не чувствовала, то и в показательных выступлениях участвовать не собиралась. Устроилась напротив бугая, облокотилась о столешницу, пальцы сплела – само внимание. Кажется, звезде это не понравилось. По крайней мере, бровью он дёрнул недовольно.
Кстати, брови у него, как и ресницы, в отличие от волос были тёмные. Крашеный, что ли? Нет, конечно, встречается и такая расцветка, но нечасто. Хотя кто их, звездей, разберёт?
– Какие конкретно вы имеете претензии к доктору Кассел? – убедившись, что Дира сходу собачиться не собирается, а «гордость» ничего больше добавлять не намерен, осторожно поинтересовался доктор Лангер.
Бедолага! Вообще сбоку припёка оказался, а отдуваться всё равно придётся. Твоя подчинённая накосячила – ты и отвечай.
– Вам по одной или сразу все изложить? – усмехнувшись, поинтересовался блондин.
– Давайте разберём по одной, – решил пока не сдавать своих позиций заведующий.
– Ну, давайте по одной, – тяжело кивнул громила. Конечно, нелегко ему башкой ворочать – шея, как у быка. – Эта ваша докторша с дури выгнала других врачей. Как мне сказали, опытных. Нет, я понимаю, самоутверждаться надо. Но не за счёт моего брата.
Головы всех сидящих за столом, как по команде развернулись к Дире. Гонг! Первый раунд навозного пинг-понга. Посмотрим, сможет ли обвинитель закидать нашего доктора или она сумеет отбить все подачи?
– Не выгнала, а удалила из операционной посторонних, – возразила Кассел. Заведующий приёмником кашлянул, нахмурился, разглядывая стол. А вот и первая ловушка! Правильно, это же он всех под рукой имеющихся в блок согнал! Понятно, что с испугу. Понятно, что, собственно, это его промах. Но своих топить не стоит. – Дело в том, что вашего брата доставили в экстренном порядке, – а других порядков в нашей больнице и не бывает, но тебе это, бугай, стероидами взращённый, знать незачем. Многие знания – многие печали. – Поэтому полной информации о состоянии больного у нас не было. И все врачи, чья консультация могла понадобиться, ждали наготове. Ведь не простой же пациент, – чего уж там, ублажим, реверансик сделаем – не убудет. – Их присутствие на операции не требовалось. Но они обязательно осмотрят вашего брата в плановом порядке.
Переборщила с «порядками», ну да ладно. Тем более что ответила правильно и по делу, заслужив одобрительные кивки. Присутствующие повернулись к блондину, ожидая от него подачи. Звездец кивать не стал, глянул, словно
– Вы едва его не угробили! – пробасил.
Интересно, откуда дровишки?
– Вообще-то, я его спасла, – спокойно ответила Кассел.
– У него сроду сердце не болело! – грохнул кулаком «гордость».
Хорошо так грохнул, стол аж просел в ножках. А вам, господин звезда, штрафное очко! Выдержаннее надо быть.
– Фибрилляция[1]? – тихо уточнил доктор Лангер.
– Асистолия[2], – коротко ответила Дира. – Постарайтесь понять, – неправильный тон, не нужно показывать, что ты считаешь его умственно отсталым! – Вашего брата доставили в тяжелейшем состоянии, операция тоже непростая – экстренная, по жизненным показаниям. В таких условиях могут случиться неожиданности. И к сожалению, они случаются. Это при плановой операции больного сначала изучают под микроскопом, чтобы свести риски к минимуму. Но даже в этом случае стопроцентной гарантии никто не даст. С ситуацией мы справились…
– Знаю я, как вы справились, – скривился блондин. – Почему-то руками начали… Как у вас это называется? Качать? Да ещё ребро сломали!
– А чем я должна была действовать, по вашему мнению? Ногами?
– Доктор Кассел! – кашлянул Лангер.
– Не делайте из меня дурака! – бешеным драконом взревел «гордость». – Кое-что и я знаю, видел! Когда сердце останавливается, в него просто силой шарахают! Вы не маг, потому…
– Я маг, – отчеканила Дира. – Иначе бы сертификат нейрохирурга мне никто не дал. И я не пытаюсь делать из вас дурака, нет такой необходимости. Дефибрилляцию, которую вы окрестили «шараханьем силой», применяют как раз при фибрилляция, на то она «де». При асистолии же сердце сначала запустить нужно. А сломанное ребро свидетельствует только о том, что я всё сделала верно – это вам любая комиссия подтвердит. Поменьше иллюзион[3] смотрите. Лучше книжку почитайте. Могу порекомендовать пару пособий по реанимации, написанных доступным и простым языком.
– Доктор Кассел, прошу вас, спокойнее! – решил подать голос заведующий приёмником, до этого момента предпочитавший изображать мышь под веником.
– Я спокойна, как кадавр[4], – заверила его Дира.
– Ещё бы вам не быть спокойной! – рявкнул блондин. Правда, по столу долбить больше не стал. Видимо, мебель пожалел. Просто сжал пудовые кулаки. Но и это выглядело внушительно. – Любимица начальников! Да о ваших проколах в открытую треплются!
Ну, вот теперь понятно, кто таким сребролюбивым оказался! Спасибо, господин травматолог. А, заодно, и доброй сестричке благодарность стоит выписать.
– Вы сейчас договоритесь до того, что я карьеру через постель делаю, – огрызнулась Дира. – Только предупреждаю сразу: такое обвинение не слишком оригинально.
– А чего тут обвинять? – бугай вдруг съехал с рыка на господский тон, откинулся в жалобно пискнувшем кресле. – Вот он, – звездища кивнул на загадочно улыбающегося Шеллера, – хирург, в это верю. А вас соплёй перешибить.
Кассел искренне полагала, что давно научилась себя в руках держать. И каждый раз, когда её нести начинало, удивлялась: ведь не девочка уже, с чего так завелась? Следом шло клятвенное заверение никогда больше подобного не делать и не говорить. Клятва держалась крепко – до следующего «проноса».