Первая просека

Грачев Александр Матвеевич

В тот вечер все пошло на слом — и тишина, и размеренный ритм устоявшейся жизни.

Назавтра чуть свет комсомольцы начали рубить себе бараки.

Бригаде Каргополова была отведена лесосека в трех километрах от поселка, и, посоветовавшись, комсомольцы решили там и срубить себе дом.

В предутренних сумерках бригада шагала по гладко укатанной дороге в тайгу. Высокие стройные пихты и лиственницы темными глухими стенами стояли справа и слева, сжимая дорогу, стрелой пролегшую в лесном коридоре. Стыла первозданная

тишина тайги, лишь иногда нарушаемая треском лопнувшего от мороза сучка.

— Вот уж поистине царство Берендея! — с восхищением говорил Каргополов Захару, вглядываясь в непроходимый частокол прямых, как свечи, пихт.

— Да, на той стороне Амура такого леса, пожалуй, нет, там он смешанный, — соглашался Захар. — А тут, смотри, почти один пихтач. И до чего же густой! Наверно, тут и сохатый не пройдет — не протиснется между стволами!

Когда солнечные лучи коснулись заиндевелых макушек, проводник остановился возле штабеля бревен и указал на открытую площадку:

— Вот тут и рубите.

Работа закипела споро. Широко шагая по глубокому снегу, Каргополов размерял площадку. Следом за ним шел Захар, вбивая в снег колья. Скоро в долине запылали костры. Котлованов не рыли, клали бревна прямо на землю, связав из них раму, которая и служила фундаментом. Пазы между бревнами шпаклевали зеленым мхом, добытым тут же из-под снега.

В полдень в тайгу пришли Бутин, Крутовских и Аниканов.

— Задача, товарищи, состоит в том, чтобы за три дня срубить барак, — говорил Бутин, грея над костром ладони. — Такое обязательство взяли все бригады. Через три дня надо выйти на лесосеки. Завтра с утра пришлем вам еще бригаду Харламова. Учтите, люди там разношерстные, так что вам придется воспитывать их.

— А как с топчанами, столами?

— Как с досками? Пол уже можно настилать.

— Завезут вам топчаны и две железные печи, а досок на пол и потолок не будет, нужно настилать из расколотых бревен.

— Так что же это будет за пол?

— Пол как пол, а как же? — вступился Крутовских. — Охотник-то как рубит себе избушку в тайге? У него даже стол и топчан из таких «досок». Вон, в бригаде Самородова уже накололи бревен на весь пол. А вы тоже сейчас начинайте, поставьте человека четыре. Да выбирайте бревна потоньше.

— Товарищ Каргополов, вы еще не решили вопрос о том, с кем будете соревноваться? — солидно вступил в разговор Аниканов.

— Нет еще, но сподручнее всего с бригадой Брендина, — ответил Каргополов, — она тут недалеко от нас, удобнее проверять.

— Обязательно решите этот вопрос сегодня же, — распорядился Аниканов. — Вот примерные условия, на которых будете заключать договор. — Он подал Каргополову листок. — И не затягивайте решение этого вопроса. Комсорга избрали?

— Нет еще. Куда торопиться?

Когда начальники ушли, Каргополов проворчал:

— Аниканову надо было не секретарем ячейки комсомола быть,

а начальником лесоучастка. До чего же любит командовать! Если он станет таким тоном разговаривать с бригадой, потурю его к черту! Я раскусил его — типичный карьерист!

— А я давно это заметил.

— И ловко же умеет устраивать свои дела, чертов барчук, — негодовал Каргополов. — Когда-нибудь доберусь до него, испорчу ему карьеру!

— Дурак я был, — говорил Захар, сидя верхом на стене и зарубая замок угла. — Летом, когда его избирали секретарем ячейки на строительстве шалашей, мог бы рассказать комсомольцам о случае с сапогами.

— С какими сапогами?

— А вот слушай…

Выслушав Захара, Каргополов усмехнулся:

— Действительно, дурак! Я бы не преминул вывести его на чистую воду. Но не поздно и теперь. Не возражаешь, если я расскажу как-нибудь на собрании об этом?

— Уж лучше я сам, — возразил ему Захар. — А то неудобно, будто я сплетни распускаю…

На следующее утро прибыло пополнение — двадцать два человека во главе с Харламовым — старым знакомым Захара по «гулькому».

К исходу третьего дня основные работы были закончены. Стропил не возводили — крышу сделали плоской, засыпав потолок землей и мхом. Привезли топчаны, печи, один длинный стол и две скамейки. Дотемна новоселы палили чугунные печи, накаляя их докрасна.

К этому времени в поселке закончилось строительство общежитий, столовой и конторы. Все делалось наспех, грубо, но добротно. Когда бригады Брендина и Каргополова вернулись с пикетов в поселок, чтобы забрать свои пожитки, Леля Касимова уже командовала в столовой. У входа висело объявление о том, что после ужина состоится собрание, а после него будет проведен конкурс плясунов.

Рано ложатся зимние сумерки. Отпылал закат, и вот уже рассыпались по небу ледяные искры синеватых звезд. Словно тонкая звучная сталь, скрипел под ногами Рогульника накаленный морозом снег. А кругом простирался белый хаос ледяных торосов, и Амур казался стылой пустыней. Жгучий ветер иглами колол лицо и монотонно звенел среди торосистых льдов.

Рогульник шел против ветра, втянув голову в плечи. Дубленый, до колен полушубок, толстые валенки, шапка-ушанка, поднятый воротник — все это делало и без того короткую фигуру Рогульника похожей на колоду.

Жестко скрипел снег под валенками, жестким был морозный воздух, и такими же жесткими были мысли Рогульника. Длинной была дорога между левым — комсомольским и правым — пиваньским берегами, и так же длинными были раздумья Рогульника. Карнаухов приказал ему поджечь бараки лесорубов, устроив пожар в глухую полночь, когда лесорубы крепко уснут.

— Ты должен понять: сжечь бараки, — значит, сорвать лесозаготовки, значит, на лето оставить всех без дела, без зарплаты. Тогда они сами разбегутся.