Первая раса. Хозяева. Книга первая
Шрифт:
– Еще за тысячу шагов отсюда, Яр. Просто ты последнее время после неудач с Тропой
слишком злоупотребляешь «травой радости», которая не только притупляет нюх, но и
внимание. И ты даже не заметил пограничный столб, который сам и установил – она
небрежно указала пальцем на небольшой обтесанный камень, торчащий из песка.
Ее спутник раздраженно повел плечами, подошел к камню, присел рядом и провел по
поверхности пальцами. Время и солнце неторопливо сделали
гладкая, отполированная поверхность теперь была покрыта вмятинами и трещинами. А
предупреждающий символ в виде черепа «Хо» – «Дальше только Смерть», которым
предостерегали полудикие западные племена, некогда грозно смотревший с вершины
пилона в три человеческих роста, сейчас едва выглядывал из под песка…
Яр еще раз задумчиво провел по камню ладонью, потом решительно поднялся и угрюмо
взглянул на спутницу:
– Пора приниматься за дело, несравненная… Надеюсь, ты не забыла, что здесь обычное
дело нападать на женщин, если они не местные?
– Да, пора, яростный. И я ничего и никогда не забываю – женщина хищно усмехнулась -
тебе ли об этом не знать…
После этой фразы они встали друг против друга и начали как бы исподволь, но неумолимо
меняться. Оба сразу как-то стали более усталыми, плечи их согнулись, и даже тонкая
песчаная пыль, казалось бы, опасавшаяся надолго оставаться в их волосах и на почти
обнаженных телах, торопливо решила наверстать упущенное.
Спустя две сотни ударов сердца, среди песков великой пустыни стояли два совершенно
других человека, которые внимательно осмотрев друг друга, устало и тяжело двинулись в
ту сторону, о которой не двусмысленно предупреждал древний символ…
Атсу, второй воин пятого десятка пограничного гарнизона, расположенного на краю
великой пустыни, сегодня был часовым. И часовым откровенно скучающим. Он вчера
опять проиграл две партии в азартной игре под названием «собаки и шакалы», и теперь
десять раз подряд будет расплачиваться за свою порочную страсть, стоя здесь, в
глинобитной сторожевой башне в самые жаркие часы и наблюдать за пустыней, что бы ее
Сешт опять пожрал.
Часовой с подвыванием зевнул и тряхнул головой, чтобы не уснуть. Солнце пекло
немилосердно и казалось, его беспощадные лучи прожигают даже крышу башни, укрытую
высохшим камышом. От скуки и жары Атсу, облокотившись на хлипенькое деревянное
ограждение, начал напевать нечто заунывно-бесконечное, такое же унылое, как и
подступающие к маленькой крепости пески. Но внезапно, как будто за эту песню пустыня
решила наградить воина,
мужской и женской. Эти двое, поддерживая друг друга, еле передвигая ноги, доплелись до
груды камней, лежащих прямо напротив башни, и упали на них от усталости…
Атсу потер глаза от изумления. Фигуры никуда не делись. Воин озадаченно произнес -
«И-е-е» – потом окончательно пришел в себя, и прыгая через ступеньку, стремительно и
рванул вниз, докладывать командиру этого Шу забытого гарнизона.
Командир, как обычно, в это время возлежал возле источника и с тупой угрюмостью
смотрел перед собой. Он, начальник тысячи в столице, был сослан сюда, как утверждали
злые языки, за настойчивые взгляды в сторону гарема Императора. И только благодаря
своим многочисленным и влиятельным родственникам, дело обошлось именно ссылкой. А
ведь вопрос стоял очень остро. Скажем так же остро, как и остр хирургический нож
придворного лекаря, одним движением превращающий ходока и кутилу в очень
осторожного и покладистого евнуха…
Атсу склонился в торопливом поклоне:
– Здоровья, радости, силы – милостивый Джахи.
Командир лениво поднял на него мрачный взгляд:
– Чего тебе, бездельник?
– За стеной мужчина и женщина.
Джахи встрепенулся, как боевой леопард, услышавший удары полкового барабана.
– Женщина?!!
–Да, милостивый. И она, как я сумел рассмотреть, красива, хоть вся в пыли.
Командиру полусотни и его подчиненным уже давно приелись десять рабынь, которых
отряд взял с собой в этот караул на сто восемьдесят восходов Шу. И сменить их не было
никакой возможности. Ну, Сешт бы их побрал, совершенно никакой…
Джахи решительно поднялся:
– Эй, вы четверо – он властно окликнул ближайших воинов, лениво чистящих свои боевые
серпы – пойдете со мной.
Повинуясь приказу начальника гарнизона, часовые у ворот чуть приоткрыли створки и
четверка, возглавляемая Джахи, целеустремленно двинулась к двум замершим от страха
фигурам.
Не дойдя до мужчины и женщины пяти шагов, командир полусотни остановился и
внимательно оглядел странную пару. Мужчина, хоть и на голову выше Джахи, да и шире
в плечах, безвольно свесил руки и подрагивал как кролик, угодивший в силки. А
женщина, даже под слоем грязи, действительно была хороша. Да, определенно хороша…
Если ее помыть....
Джахи, не скрывая своих чувств, облизал губы и сделал шаг вперед:
– Кто такие? Как здесь оказались? Быстро отвечать!