Первая встреча, последняя встреча...
Шрифт:
— Подумаешь, — сказала Таня. — А наша деревня вовсе — Малые Сквозняки!
— А разве вы из деревни? — недоверчиво спросил Збруев, появляясь на кухне.
— У меня и сейчас мать там живет. Мы — коренные вологодские.
— Вологодские? — радостно изумился Збруев.
— Ну да.
— Врешь!
— Чего это мне врать-то? — дернула плечиком Таня и вдруг запела, помахивая тряпкой, как платочком:
Вологодская девчонкаСловно яблочко в соку.НаТаня протанцевала к Збруеву и поклонилась, вызывая на ответ.
— Что — петь?.. — оторопел Збруев.
— Ага! Ты же вологодский! Ну!
В других обстоятельствах Збруев, может быть, и не запел, но сейчас его просила об этом знаменитая, неотразимо красивая землячка.
Збруев неуклюже подпрыгнул и забасил:
На пригорочке — сосна,Под сосной — опята.Хоть ты, милка, и красна,Да не… —дальше там глупости, — вдруг перешел Збруев на прозу и снова сел.
— Ну, а у меня, кажется, все, — сказала Таня и стащила перчатки. — С вами, видите, дело веселее пошло. Спасибо.
— Да чего там, не стоит… Армия вообще многому человека учит, — сказал Збруев. — Я, например, лично не считаю зазорным женщине помочь — квартиру прибрать или звонок, скажем, поставить…
— А вы женаты?
— Нет, — поспешно ответил Збруев. — Просто убеждения у меня такие.
— А сколько времени? — спохватилась Таня. — Полчетвертого? В пять у меня встреча со зрителями. Так мы и не поговорили как следует… Но вы меня проводите, ладно?
Отжав тряпку, Таня повесила ее на батарею, сняла фартук и побежала в комнату, а Збруев за ней.
— Пока я переоденусь — вызовите такси! — попросила Таня из-за шкафа.
— Такси! — крикнул Збруев, высунувшись в окно.
— Нет, вы по телефону, два двадцать пять четыре ноля.
С той же ретивостью Збруев набрал номер.
— Мне бы такси! Аэропортовская, семь…
— Только, пожалуйста, если можно, побыстрее… — подсказала Таня.
— И чтоб немедленно! — грозно приказал Збруев. — Кто говорит?.. Артистка Дроздова говорит!
Такси мчалось по Москве. На заднем сиденье покачивались Таня, Збруев и збруевский чемодан.
— А особенно хорошо показано, — говорил Збруев, — как вы геолога Павла ждете… Сколько, три года?
— Кажется, два, — ответила Таня.
— Все равно! Ну и что из того, что он простой парень? Помните, еще Печорин княжне Мери говорил: «И под серой солдатской шинелью бьется благородное сердце!»
Водитель тем временем все крутил головой, оглядываясь на Таню.
— А вообще, в жизни, вы, наверное, в кино не ходите? С подругой там… с молодым человеком?.. — осторожно спросил Збруев.
— Разве в дом кино, — сказала Таня. — Только там народ все больше солидный.
— Со
Таня рассмеялась.
— Простите, — улучил тут момент водитель, — вы не артистка Дроздова?
— Дроздова, Дроздова, — ответил за Таню Збруев. — Ты лучше вперед гляди — на столб наедешь!.. Вот хотя бы Осетринский в том фильме, — продолжал он. — Конечно, солидный человек, кандидат, с «Волгой». А когда он вам говорит, помните, в ресторане? Что жить надо для себя, а вы ему — пощечину! И правильно! Очень мне вот такие девушки нравятся, с женской гордостью, и глубокие!..
— Спасибо, Костя, я очень тронута… Пожалуйста, вон там, у парикмахерской, — попросила Таня водителя и повернулась к Збруеву. — Честное слово, Костя, очень рада была с вами познакомиться! Вот вы на «о» говорите, и я как будто дома у мамы побывала. Когда у вас поезд?
— Какой поезд? — испугался Збруев.
— Вы ведь проездом?
— А… нет, мне не к спеху! — заторопился Збруев следом за Таней. — Это так, относительно… Могу ехать, могу нет. Я, пожалуй, вас обожду и еще провожу, — добавил он, усиленно налегая на «о».
— Спасибо, — улыбнулась Таня. — Я скоро! — И скрылась в парикмахерской. А Збруев поставил чемодан у входа и сел ждать.
По тротуару торопились куда-то две молоденькие девушки в коротеньких юбочках. Но вдруг обе, как вкопанные, остановились перед витриной парикмахерской. Лица их выразили панический восторг. Девушки зашептались и захихикали. Потом у витрины остановился мужчина — и стал тоже глядеть внутрь с крайним любопытством. Подошло еще несколько человек.
Збруев, сидящий у дверей парикмахерской, нахмурился и встал.
— Не скапливайтесь, товарищи, — сказал он. — Проходите.
— Дроздова!.. — почему-то шепотом сообщил ему мужчина, кивнув на витрину.
— Ну и что, что Дроздова! — сердито воскликнул Збруев. — Обыкновенный советский человек, разве что красивый. Проходите!
Разогнав толпу, он перенес чемодан и, как страж, уселся под витриной.
А возле клуба на одной из тихих улочек в районе Пресни была уже настоящая толпа…
Вылезая из такси, Збруев замешкался с чемоданом, а Таню на ступенях колоннады уже встречали представители общественности, с цветами, улыбками и с директором клуба во главе. Ее мгновенно подхватили и повели в здание. Збруев прибавил шагу.
Когда он вошел в вестибюль — Таню он не увидел. Зато увидел большую группу солдат.
— Вежливее, вежливее, товарищи!.. — взволнованно покрикивал лейтенант на подопечных, размахивающих программками, карточками Дроздовой и просто листочками. В руках у самого лейтенанта тоже был блокнотик. Солдаты лихим штурмом добывали автографы.
— А что написать? — услышал Збруев голос Тани.
— Что-нибудь хорошее напишите! Барбашеву — от артистки Дроздовой!
— И мне!.. Бессмертный — моя фамилия!