Первая заповедь Империи
Шрифт:
— Ага… — покрутив в руке отобранный у МакКнилла пневмоинъектор, я забросил его в рюкзак.
— Им пришлось выйти из игры и ждать целых шесть часов, прежде чем их персонажи очнулись в каком-то древнем сарае вне стартовой зоны, без вещей и в клетках, вокруг которых были развешаны освежёванные человеческие останки. Все задания значились как проваленные и были удалены, а единственное, которое осталось, требовало немедленно бежать из заточения, что, собственно, ребята и сделали. Парни даже разжились кое-каким оружием, сняв его с убитых рейдеров. Однако, на свою беду, встретились с пленившим их «инквизитором» и почти победили
— М-да… бомба во рту… что может быть глупее, — хмыкнула Ксения.
— То есть хоть какая-то информация по этому «модифицированному элитному заданию» имеется… — хмыкнул я. — Ты как там? Все свои дела закончила?
— Да, Максим, — немного смущённо пролепетала Нина, — извини за…
— Проехали. Вот что, поищи в голонете ещё что-нибудь на эту тему. Не может быть, что с подобным заданием никто не сталкивался. Тем более что первая запись была размещена довольно давно…
— Вольга, что нам теперь делать? — подала голос Ксения. — Мы вроде как теперь в деревне вне закона…
— Ну, это-то не проблема, — вздохнув, пробурчал я, — просто небольшие неприятности. Но из поселения придётся уходить… Сейчас, как я понимаю, все заняты, и им не до нас, допросим этих двух гавриков, а потом…
— А потом?
— Вот этого, — я нажал ногой на шею инквизитора, от чего он вновь взвыл, — оставлять в живых нельзя ни при каком случае, а старшина… Хома, тебе что-нибудь про репутацию с ним писали?
— Нет, — тихо ответила она, глядя в пол.
«Врёт!» — понял я. Жалеет НПС, ассоциируя их с живыми людьми, не понимая, что конкретно эти виртуальные куклы — вообще просто актёры, призванные сыграть определённые роли. Это за пределами стартовой зоны каждый НПС — уникальная личность, а эти болванчики — просто клоны, разбросанные по «зеркалам» и управляемые одним-единственным искином на тысячу одинаковых Джонов Крипли, умеющие и знающие только то, что нужно для сценария.
Было видно, что девушке совсем не нравится та кровожадность, с которой я расправлялся с неугодными мне «статистами». Она, конечно, не возмущалась, видимо, считая, что мне лучше знать, как и что делать, а потому не желая выглядеть глупо… Или действительно верила в меня, как в некоего «Князя-Защитника», который всё всегда делает правильно.
— Ладно. Как скажешь. Только ты должна понимать, что перед тобой сейчас не люди, и даже не полноценные неигровые персонажи…
— Как ты можешь так говорить… — прошептала она, — они же…
— Они актёры, и то, что происходит в этом сценарии, ещё даже не настоящая игра, а одна большая театральная постановка. И вот если ты сейчас сказала мне неправду и мы оставим этого «старшину» в живых, ни он, ни его подопечные, ни даже жители посёлка не оценят проявленное нами милосердие, если только того не будет требовать жёстко прописанный сценаристами сюжет.
— А зачем же тогда эта репутация вообще
— Как и всё в стартовой локации, это муляж, который учит игроков тому, что все их действия имеют определённые последствия, отражающиеся на отношении к ним неигровых персонажей, фракций и групп. Понимаешь ли — искин этого Джона, может быть, и хотел бы по достоинству оценить подобный шаг, но у него есть чёткие инструкции и алгоритмы поведения, которым он вынужден подчиняться, находясь в этой зоне.
— А если вывести его за пределы…
— А как ты себе это представляешь? Стартовая локация довольно большая, это раз. А во-вторых, искин просто не даст тебе этого сделать с непредназначенным для подобных прогулок героем. Я даже больше тебе скажу — после выхода из стартовой зоны, если мы вдруг надумаем сюда вернуться, то обнаружим лишь безлюдные руины. Такая вот игровая условность.
— Он меня «ненавидит», — кажется, немножко приободрившись, сказала мне правду девушка.
— Ну, вот видишь! А ведь ты ему ничего не сделала — подумаешь, на карусельке покатался.
— Мне вообще всё это кажется немного наигранным. Как в плохом кино.
— Потому что так оно и есть. Это ещё не игра. Можешь считать всё происходящее своеобразной «заставкой».
— Понятно.
Вновь слегка надавив на шею инквизитора, я обратился к нему:
— Ну что скажешь, болезный? Сам всё расскажешь, или…
— Ээвэвээ…
— Ты ему язык повредил, — подсказала Нина.
— Да… так у нас дело не пойдёт. Хома, ты можешь его… а, хотя нет. Попробуй узнать что-нибудь с помощью телепатии у своего, а своим я сам займусь.
— Я сам! Я сам всё скажу! — заверещал молчавший всё это время старшина. — Только не убивайте! Молю! Это не я! Я здесь ни при чём! Меня заставили! Это всё он! Он!
— Хорошо… и кто же этот мифический «Он»? Вот этот вот, — я кивнул на инквизитора.
— Да! Да! МакКнилл всем руководил! Я был вынужден подчиняться! Он и его организация угрожали поселению! Это он во всём виноват…
Инквизитор что-то возмущённо заблеял и начал дёргаться.
— Он врёт, — ледяным тоном произнесла Ксения, глядя сквозь старшину, — всё, что он говорит, — ложь. Почти во всём, что они нам до сих пор говорили, нет ни слова правды.
Ага, Цесаревна, зная, как это делается, залезла в голову мистера Крипли и сейчас читала его мысли и воспоминания, как открытую книгу. Ну, или смотрела, как голографический ролик, — не знаю, как там, у эсперов, происходит этот процесс.
— А поподробнее, — попросил я.
— Всё, что здесь происходит, просто фарс! — Девушка прищурилась, старшина завизжал, обмяк и мешком рухнул на пол.
Тут же на меня посыпался целый шквал сообщений о катастрофическом ухудшении репутации с Абереду Хайд, ополчением и какими-то группами неизвестных мне НПС.
Встав со своего стула, бледная словно смерть Ксения подошла к забившемуся и в ужасе мычавшему «инквизитору». Несколько секунд она смотрела на мужчину, затем он взвыл и затих.