Первая жизнь Платона Романова

Иванов Федор Павлович

– Любое путешествие начинается внутри. Вот здесь, – узбек приложил руку к сердцу. – И путь наверх тоже.

Он поднялся и жестом позвал Платона за собой. Вместе они прошли на кухню. Улугбек встал на табуретку и достал с верхней полки настенного шкафа жестяную коробку из-под печенья. Сняв крышку, он протянул ее Платону:

– Узнаешь?

– Не может быть, – Платон не верил своим глазам. В жестянке лежала порванная серебряная цепочка с крестиком и кулоном в виде якоря – все, что осталось от отца-моряка. В день похорон Матвея Платон сорвал с себя эту цепочку и бросил на свежую могилу. – Как?

– Всплыла в одном ломбарде. На все воля Аллаха. Возвращаю.

Платон положил цепочку в карман.

– Помни, где ты

был, и знай, где ты сейчас, – сказал узбек. – Прошлым не стоит жить, но и отказываться от него нельзя. Что было, то было.

Провожая Платона до двери, Улугбек добавил:

– Подумай насчет моего предложения. И скажи своему Олегу, чтобы был аккуратен. Если этот майор и в самом деле захочет отыграться, то подловить твоего приятеля на каких-нибудь левых делах ему не составит труда.

– Хорошо. Я поговорю с ним завтра.

Спускаясь по заплеванной лестнице, Платон вспоминал раннее утро, когда состоялось его знакомство с узбеком. Желтая, как цыпленок, чудесная «хонда» просто взывала о том, чтобы Платон ее дернул. Несколько дней он ходил вокруг нее, как кот вокруг горячей каши. Договорившись с перекупщиком, перешел к действию. В пять утра, когда рассвет только занимался и из темноты начинали выплывать дома и деревья, Платон ковырялся у мокрой от росы водительской двери автомобиля. Ему попался хитрый замок и, войдя в раж, он не услышал тихих шагов за спиной. Подняв взгляд на окно машины и увидев в отражении темную фигуру, Платон вздрогнул и попытался дать деру, но крепкая рука уже схватила его за запястье. Он попытался лягнуть нападавшего, но не попал, зато вдруг почувствовал, как его самого резко бросило вперед. Мгновение спустя щекою ощутил влажный металл капота, а плечо запульсировало болью от заломленной за спину руки.

– Сука! – в ярости прошипел Платон.

– Разве отец тебя не учил, что красть это плохо? – послышался сверху спокойный голос с каким-то диковинным неместным акцентом.

– У меня нет отца, – с ожесточением выдавил Платон и попытался вырваться, но хватка державшего была железной.

Они простояли так с минуту, не говоря больше ни слова, после чего незнакомец вдруг отпустил его. Выпрямившись, Платон увидел невысокого плотного мужчину со шрамом через все лицо. Слегка раскосые глаза спокойно изучали Платона. В протянутой руке была визитка.

– Если тебе нужна реальная работа – позвони по этому номеру, – сказал мужчина и открыл дверь «хонды». – И больше не приближайся к моей машине, – добавил он, улыбнувшись одними глазами.

Пока «хонда» выруливала со двора, Платон в недоумении теребил в руках полученную карточку.

Так он познакомился с Улугбеком. Тот оказался владельцем агрессивно расширяющейся сети игровых точек. Со всеми вытекающими – такими, как территориальные диспуты с конкурентами и сложные отношения с властями. В течение полугода Платон и Матвей работали на узбека, преимущественно занимаясь поиском новых помещений, которые можно было купить за бесценок. Олег от участия отказался. «Это жестокий человек, который не прощает промахов», – отговаривал он их, передавая услышанное на улицах. Но Платон как будто почувствовал со стороны узбека искреннее расположение. Тем временем новые дела мало что изменили в их жизни. Трое подростков продолжали жить так, будто завтра не должно случиться – из одного угара в другой, от одной разборки к следующей. И для одного из них завтра действительно не наступило. Возможно, у узбека были большие планы на Платона, но в ноябре девяносто восьмого вместе со смертью Матвея соединяющая их нить оборвалась. Сегодня состоялась их первая встреча за пять лет.

Крутой поворот

В два часа пополудни Платон сидел на скамейке во дворе среди приземистых, как грибы, хрущевок, распахнувших свои глаза-окна навстречу весне. Над его головой в ветвях ольхи беспечно щебетали птицы, и он рассеянно вслушивался в легкие

заливистые трели. Солнце пригревало, но порывами налетал холодный хлесткий ветер. Платон ежился, скамейка была в тени, он ждал уже полчаса и слегка замерз. Олега все не было. Платон в очередной раз набрал его номер и теперь слушал длинные гудки. Прямо перед ним, посреди игровой площадки, симпатичная девушка катала полуторагодовалого малыша на детской карусели. Вцепившийся в поручни ребенок хохотал от восторга. Наконец мама решила, что с него хватит, и, оторвав мальчика от карусели, повела его за руку домой. Платон смотрел, как мама с ребенком удаляются, пока они не скрылись за углом дома. Поднявшись, он подошел к детской площадке. Взялся за поручни и крутанул карусель. Пустая платформа с жалобным пронзительным скрипом провернулась и вновь замерла.

Вскоре Платон уже мчался по улице Краста на своей старой песочной «мазде». Олег никогда не опаздывал. Был у него такой пунктик. Тем более не предупредив. Платон ловко перемещался между полосами, маневрируя в густом потоке. Всего пять минут, и он уже на Островном мосту, под которым привычно раскинулась вширь и вдаль искрящаяся гладь реки, обрамленная острыми шпилями Старого города с одной стороны и зеленой набережной Заячьего острова – с другой.

Олег снимал квартиру на юго-западной окраине Риги. Добравшись до нужной улицы, Платон свернул во дворы. Лабиринт среди сонма девятиэтажных коробок. «Твою мать!» – вырвалось у него, когда переднее колесо провалилось в какую-то яму. Он сбавил скорость до минимума, и «мазда», переваливаясь на ухабах, докатилась до парковки.

Платон уже наполовину вылез из машины, когда дверь подъезда отворилась. От неожиданности он замер, так и оставшись стоять одной ногой на асфальте. Из темноты парадной на свет явилась компания из трех полицейских и молодого человека в наручниках – Олега. Один из полицейских нес в руках черную спортивную сумку. Без всякой спешки все четверо направились к автозаку, припаркованному неподалеку, и мгновение спустя исчезли в его недрах.

Такого поворота Платон никак не ожидал. Полицейские с задержанным уже давно уехали, а он все еще сидел за рулем «мазды» и всматривался в бесконечную панельную девятиэтажку – «Великую Китайскую стену» Зиепниеккалнса, будто ожидая от нее какого-то ответа. Панелька легко выдерживала его беспокойный взгляд, ибо выдерживала она и не такое. Последний городской рубеж, за которым только пустыри, промзона, черные леса и топкие болота – она повидала все. Мимо по тротуару прошла молодая женщина с коляской. Откуда-то вылез тощий серый кот с белым пятном на морде и лениво развалился на лужайке. Все было тихо и спокойно, спальный район спал, как ему и полагалось. Платон завел двигатель, и «мазда» захромала по ямам в сторону дороги.

– Ну, здравствуй, – Улугбек опустился на стул напротив Платона. – Что за срочность?

Кроме них, в рюмочной было только два посетителя, которые в углу пили «отвертку» и о чем-то приглушенно спорили.

– Олега задержали. Я час назад своими глазами видел, как его паковали.

– Вот как? – Узбек побарабанил пальцами по поверхности стола. – Знаешь, за что?

– Нет, – ответил Платон, подумав, что они оба прекрасно знают, за что. В нем тут же поднялась злость на самого себя: «Надо было не советовать Олегу бросить мутки с травой, а заставить!»

– Ваш майор времени зря не теряет. Что будешь делать?

– У моего приятеля по универу старший брат – следователь. Для начала попробую поговорить с ним. Может, удастся выбить свидание.

– Моя помощь нужна?

– Мне нужна связь с Олегом. И чтобы разговор не прослушивался.

– Понял. Со связью я тебе помогу.

– Спасибо большое.

– Что-то еще?

– Нет пока. Надо разобраться, что к чему.

Узбек кивнул, вновь побарабанил пальцами по столу, будто о чем-то размышляя. Затем заговорил: