Первичный крик
Шрифт:
Короче говоря, ЛСД не в состоянии дать возможность запуска специфического декодирующего процесса, в ходе которого определенные чувства увязываются с конкретными воспоминаниями, а затем разрешаются. Человек, ощущавший жужжание во рту, десять раз испытывал это чувство во время своих галлюцинаторных путешествий, но так и не почувствовал их реального значения. Для формирования нужных связей потребовался переход в первичное состояние.
Я не хочу этим сказать, что ЛСД не производит множества внутренних озарений и знаний, недоступных и недостижимых в нормальном состоянии. Но эти озарения фрагментарны и имеют место только в рамках структуры невроза. Думают, что жуткая физическая боль, которую испытывают многие люди на фоне галлюцинаторных путешествий под действием ЛСД, и озарения, которые приходят к тем же людям во время повторных галлюцинаций, никогда не образуют какую бы то ни было причинно–следственную связь. Первичная боль —
Мое утверждение о том, что ЛСД может не оказывать психотомиметического воздействия на душевно здоровых людей, требует некоторого пояснения. Я полагаю, что если человеку дать достаточно большую дозу ЛСД, то у такого человека может возникнуть в головном мозге такое обилие импульсов, что на какое-то время может развиться полная дезориентация и преходящая картина настоящего психоза. Но разница заключается в том, что у здорового человека психоз проходит после окончания действия препарата, а у невротика он может оказаться стойким. Невозможно преувеличить опасность ЛСД для невротика. Всего одно путешествие с галлюцинациями, даже если оно не приведет к психозу, может настолько поколебать систему психологической защиты, что позже для пациента может оказаться губительной такая ситуация, которая в обычных условиях не представляла для него раньше никакой опасности.
В ряде случаев под воздействием ЛСД происходят галлюцинации, связанные с тяжелым наркотическим бредом, «шубой» — этот бред обусловлен галлюцинациями, вызывающими страх и/или депрессию. Человек может быть раздавлен страхом перед чудовищами, он может видеть и ощущать ползающих по нему пауков. Бред можно прекратить введением таких нейролептиков как хлорпромазин [22] . Большие дозы транквилизаторов в психиатрических больницах применяют также для купирования галлюцинаций и иллюзий. Я полагаю, что в этих ситуациях транквилизаторы притупляют и глубже прячут первичную боль, уменьшая, таким образом, потребность в символизации. Транквилизаторы уменьшают возбуждение больного и дают ему шанс оправиться и придти в себя. То есть, в действительности, транквилизаторы позволяют пациенту заново прикрыть свою боль и усугубить невроз. Из всех состояний, при прочих равных условиях, именно наркотический бред с галлюцинациями больше других способствует приближению к поверхности сознания первичной боли.
22
В оригинале написано транквилизаторы, но аминазин — хлорпромазин — не является, строго говоря, транквилизатором. — Примеч. пер.
Возможно, что галлюцинаторное путешествие под воздействием первого в жизни приема ЛСД не приведет к «шубу», так как системы защиты в это время еще не повреждены и хорошо работают. Но после нескольких таких путешествий, защитные системы заметно расшатываются, и вот здесь у невротика могут начаться неприятности, ибо когда есть боль, то путешествие в мир галлюцинаций может оказаться болезненным и весьма мучительным. Нет ничего удивительного, что после «шуба», вызванного приемом кислоты, пациенты, как правило, прекращают ее дальнейший прием; но при этом именно такой больной оказывается очень близко к тому, чтобы стать реальной личностью. Пациент прекращает прием ЛСД перед тем, как это происходит, вероятно, из-за того, что чувствует, что реальность и нереальность — это своего рода упаковка, чем ближе подбирается реальность, тем дальше от нее надо держаться. Больные, заканчивающие курс первичной терапии, часто буквально сходят с ума, когда готовы содрать с себя последние слои психологической зашиты от тотального ощущения полного одиночества и безнадежности, которые всю жизнь гнездились в глубинах их психики. Вероятно, не случайно, что результаты лечения у людей, испытавших тягостные галлюцинации после приема кислоты, оказываются весьма хорошими.
Меня очень беспокоят пациенты, у которых кислотные галлюцинации при повторных приемах ЛСД неизменно оказываются приятными. Это означает, что расщепление сознания зашло настолько далеко, что даже очень сильные психотропные средства не могут на него воздействовать. Человек, в котором первичная боль и чувства запрятаны очень глубоко, будет раз за разом принимать ЛСД или курить марихуану (или делать и то и другое одновременно), подсознательно питаемый скрытой надеждой почувствовать то, что сулят эти препараты. Однако каждый раз он совершает под влиянием психотропных средств типично невротические путешествия, обнаруживая себя то в райском саду, то в зеленом лесу, то в ацтекском дворце. Содержание символических галлюцинаций, в принципе, несущественно, за исключением того, что оно может косвенно указывать
Героин
ЛСД — одно из немногих средств, стимулирующих способность к чувству. Гораздо больше средств, которые глушат и умерщвляют ее. Одним из самых эффективных убийц такого рода является героин. Героин начинают использовать, когда невроз перестает подавлять боль. Невроз — это внутренний наркотик больного, не пристрастившегося к настоящим наркотикам.
Героиновый наркоман — это человек с изрядно истрепанными системами психологической защиты, которые уже не в состоянии снимать сильное внутреннее напряжение. Больной вынужден прибегнуть к более мощному средству — к игле. По моему опыту героиновых наркоманов можно разделить на две категории. По большей части такие наркоманы сонливы и безжизненны, они совершенно уничтожены мучающим их напряжением. Им приходится заглушать крик каждого квадратного дюйма своего организма, чтобы усмирить рвущуюся наружу первичную боль. Представители другой категории — маниакальны. Это гиперактивные люди, которые постоянно куда-то бегут. Представители обоих типов просто находят разные способы подавить невыносимую чудовищную боль. И тем, и другим приходится использовать наркотик, когда защитные системы теряют способность отводить и выпускать накопившееся напряжение. Некоторые невротики начинают лучше себя чувствовать, куря марихуану, но марихуана — слишком мягкое средство, чтобы подавлять боль у зависимых от героина наркоманов. Бывает, что героиновый наркоман начинает с курения марихуаны, но постепенно переходит к более сильным средствам, когда марихуана перестает справляться болью. Другие пациенты, у которых защитные системы не изношены, могут находить марихуану вполне подходящим средством. Во всяком случае, не марихуана приводит к героиновой наркомании; к ней приводит первичная боль.
Но сама по себе боль не может вызвать наркотической зависимости. Определенную роль играет культурная среда, в которой живет данный человек. Если подавленная личность проживает в Гарлеме, неподалеку от джазовой сцены, где употребление наркотиков считается едва ли не нормой, то такой человек может легко стать и героиновым наркоманом. Но человек, выросший на ферме в штате Монтана, скорее всего, для снятия напряжения прибегнет к алкоголю и станет непременным участником всех кабацких драк. Внутренняя динамика состояния и в том и в другом случае одинакова; разным бывает выход, который находит напряжение.
Высокий уровень напряжения, характерный для наркомана, обычно заставляет его постоянно двигаться, перескакивать с одного предмета на другой; он не в состоянии надолго заняться чем-то одним, и поэтому редко достигает успеха. Череда неудач лишь усиливает тягу к наркотикам, усугубляя невротическое расстройство. Одна из причин того, что рутинная психотерапия часто оказывается неэффективной в лечении наркотической зависимости, заключается в том, что наркоман не в состоянии усидеть на месте столько времени, сколько требуется для осуществления медленных обстоятельных инсайтов.
Как мы знаем, наркоманы, в своем большинстве, не слишком сильно интересуются сексом. Нетрудно найти этому объяснение. Люди, которые испытывают боль — неважно, физическую или душевную — редко сильно интересуются сексом. «Болеутоляющие» средства, как их называют у нас «убийцы боли», подавляют чувства, тем самым усугубляя асексуальность. Способность чувствовать боль означает способность вообще испытывать чувства. Убить боль — значит, убить и все остальные чувства — сексуальное чувство становится одной из первых жертв.
Зависимость между пристрастием к наркотикам и скрытой гомосексуальностью можно заметить при посещении любой наркологической больницы; особенно это касается женской наркомании. Многие женщины–наркоманки гомосексуальны или отмечают в анамнезе подавленные гомосексуальные наклонности. Одна из женщин описывала это так: «Мне никогда по–настоящему не хотелось мужчины, но я занималась с ними сексом, чтобы не прослыть «чудачкой». Теперь я знаю, что в действительности мне была нужна мать, и я хотела именно ее. Чем больше я занималась сексом с мужчинами, тем более беспокойной и возбужденной становилась. Для того, чтобы погасить это возбуждение, вынести его, мне потребовались наркотики. Когда в тюрьме я стала участницей лесбиянских сцен, тяга к наркотикам уменьшилась».