Первичный крик
Шрифт:
Как только дыхание начинает жить собственной жизнью, то есть, становится автоматическим, то психотерапевту остается только наблюдать. Конфликтное дыхание есть патогномоничный признак того, что пациент находится в первичном состоянии. Пациент говорит, что чувствует себя беспомощным перед волной первичной боли. В это время пациенты каким-то образом понимают, что могут оборвать это состояние, если захотят, но за все время, что я практикую первичную терапию, не было ни одного случая, чтобы больной прекратил на этой стадии свое первичное состояние.
По мере нарастания амплитуды и частоты дыхания, мы чувствуем, что вот–вот наступит кульминация — через
После того как главное соединение состоялось, мы видим свободное, без усилий дыхание, являющее собой разительный контраст с тем судорожным беспорядочным дыханием, какое было у пациента в начале часа. Один больной, чемпион своего колледжа по бегу, говорил, что никогда еще не дышал так полно — даже после забега на одну милю.
Первичный крик имеет целый ряд побочных эффектов. Пациенты, которые в своей обыденной жизни никогда не кричали, начинают ощущать в себе неведомую им ранее силу. Сам крик является освобождающим переживанием.
Когда больной слышит свой первичный крик, записанный на пленку, он всегда узнает изменения дыхания, характерные для каждой стадии переживания первичного состояния. Критически важны звуки, сопровождающие дыхание; пациент не может быть частью собственной защитной системы, когда в процесс дыхания вовлекается весь его организм без остатка.
В редких случаях пациент может имитировать первичный крик, подделывать его. Издают такой фальшивый крик, как правило, верхушками легких; чаще всего такой крик больше похож на пронзительный визг. Фальшивый первичный крик является обычно продолжением нереальной надежды. Поскольку первичный крик, если он настоящий, знаменует собой конец борьбы, то его невозможно услышать от человека, который продолжает борьбу.
Несмотря на то, что мы часто говорим о «глубоких» чувствах, мы редко уточняем, где же располагается эта «глубина». Основываясь на моем личном опыте, думаю, что «глубокое чувство» охватывает весь организм, в особенности же область желудка и диафрагмы. Некоторые из нас с раннего детства привыкают к мысли о том, что наши родители не желают, чтобы мы бурно выражали свои чувства и вообще были по–настоящему живыми. Скоро мы привыкаем ходить затаив дыхание, чтобы не сделать или не сказать, чего-нибудь неправильного, чтобы не говорить слишком громко, не озорничать и не смеяться во весь голос. Рано или поздно этот страх начнет душить чувства, что проявится сдавленным голосом, чувством стеснения в груди и ощущением тугого узла в желудке. Из-за этого процесса вытеснения, голос пациента становится выше, чем должен быть, что ясно показывает, что голос не связанс целостным организмом.
Во многих случаях голос невротика можно сравнить с голосом куклы чревовещателя. Губы движутся механически, слова лишены человеческой индивидуальной окраски — они абсолютно не связаны с организмом и душой.
Рот и губы при неврозе тоже часто вовлекаются в патологический (болезненный) процесс. Пациенты, прошедшие курс первичной терапии часто рассказывают, что до лечения ощущали напряжение в губах. Одна пациентка только после курса первичной терапии впервые в жизни ощутила свою верхнюю губу. До этого она всегда была онемевшей. Она рассказывала: «Наверное, это случилось потому, что в нашей семье родители все время твердили детям: «Не распускай верхнюю губу». По этому поводу я полагаю, что первичная боль отражается на всем нашем организме. Если человек злится, то губы его плотно сжимаются в тонкую нитку. Если чувство гнева длится долго, то и губы постоянно сохраняют такое положение.
После курса первичной терапии не только расслабляются мимические и жевательные мышцы, но и голос становится ниже. Вероятно это один из самых ярких признаков того, что данный пациент успешно прошел курс первичной терапии. Тонкоголосые, инфантильные женщины вновь обретают глубину и полноту своих голосов. Речь их становится богаче интонационно.
Речь невротика часто лишена интонационных нюансов, так как отражает состояние устойчивого напряжения. Один пациент говорил мне: «Я всегда говорил быстро и отрывисто, всегда речь моя шла от головы. Я никогда не говорил с чувством. Все это неимоверное давление изнутри оттесняло все чувства по кусочкам. Теперь я испытываю чувства и могу высказывать их». Вероятно выражение «поток слов» — очень подходящая аналогия, когда хотят сказать, что речь невротика — это сливная труба напряжения.
Пациент, который всегда говорил тихим голосом, сказал мне после окончания курса первичной терапии: «Я думал, что все вокруг меня очень маленькое. Мне постоянно чудилось, что откуда-то я постоянно слышу громкий голос. Мне всегда не хватало духу заговорить громко». Еще один больной, который всю жизнь говорил в нос, сказал: «Всю жизнь я думал, что у меня что-то не в порядке с носом. Теперь мне кажется, что я всю жизнь хныкал, хотя и сам этого не замечал. Я всю жизнь пропускал свои чувства через ноздри, вместо того, чтобы открыто и честно высказывать свое отношение к разным вещам».
Один из показателей того, что речь может весьма точно отражать внутреннее «я», заключается в том, что если невротик представит себе, что говорит чужим голосом (то есть, лишившись привычной речевой защиты), то он часто испытывает тревогу. Именно по этой причине я на групповых занятиях иногда прошу пациентов «меняться» голосами.
Совершенно ясно, что я считаю речь невротика одним из его защитных механизмов. Человек, говорящий тихим голосом, скорее всего, лицедействует, стараясь едва слышными фразами привлекать к себе как можно меньше внимания; именно так он держит крышку над своим первичным криком.
Когда специалист по первичной психотерапии заставляет пациента с быстрой речью говорить медленнее, он заставляет последнего «испытывать боль», то есть, взламывает защитный механизм. Пока в душе пациента существует хранилище отрицаемых чувств, именно они окрашивают и формируют каждое слово, исходящее из уст невротика, уродуя заодно и его мимику и движения губ. Когда пациент выговаривается в течение первых часов психотерапии, мы наблюдаем, как именно работают его системы защиты. Здесь по меньшей мере «сама среда является важным сообщением».