Первое дело Иеро
Шрифт:
Из-за елей он увидел достопочтенного Хармсдоннера, спешащего к дому. Откуда его можно увидеть еще? Из церкви, но в ней нет никого. А больше… Похоже, больше и неоткуда.
— Несчастный Рон, — завидя его, воскликнул старшина. — Я только сейчас понял, отчего вы хотели взять его с собой. Надеялись отвлечь от тоскливых мыслей, верно? Внушить, что он очень нужен поселению. Он очень переживал смерть пера Кельвин и вот — наложил на себя руки. Я послал за Брасье, он, как старший Киллмен, должен
— Рон… — внезапно Иеро умолк. Торопиться не нужно. Путь посмотрят, скажут свое, не замутненное, не навязанное мнение.
Они встали у дома, поджидая Брасье.
— Он нес вам бумаги пера Кельвина. Прочитал, наверное, и расстроился.
— Расстроился?
— А вы еще не читали?
— Это ведь были не бумаги а пергамент, достопочтенный Хармсдоннер?
— Да, я называю все бумагами по привычке. Печальная бумага, я и сам читал с тяжелым сердцем. Потому и запечатал, и никому не показывал, кроме членов совета.
— Но что в нем было, в пергаменте Кельвина?
— Тоска и печаль. Быть может, он болел?
— Вы бы не могли привести мне дословно его записи?
— Дословно? Я не запоминал, да и зачем? Пергамент должен быть у Рона.
— Судя по всему, он сгорел, пергамент.
— Сгорел?
— В доме запах пергамента, и в очаге разведен огонь.
— Очень жаль. Я недооценил состояние Рона, иначе не доверил бы ему бу… простите, пергамент.
Капитан Брасье выглядел очень озабоченным.
— Тело нашли вы, пер Иеро?
— Да. Нашел и сразу попросил госпожу Абигайль известить вас и достопочтенного Хармсдоннера.
— Абигайль?
— Она вызвалась отнести ужин перу Иеро, — вступил в разговор старшина. — Хотела поговорить насчет воскресной школы.
— Понятно, — кивнул киллмен и переступил порог.
Следом вошли Иеро и старшина.
— Это вы разрезали ремень, пер Иеро?
— Я, — коротко ответил Иеро. Странный вопрос. Не мог же это сделать мертвый Рон.
— А зачем вы сняли ремень с балки?
— Не очень приятно, когда в твоем доме над головою болтается ремень. С учетом всех обстоятельств.
— Все-таки не стоило этого делать.
Иеро едва не сказал «в следующий раз не стану». Не время острить.
Или…
Или ему пришла в голову не скверная острота, а предвидение?
— Табурет…
— Табурет поставил я. Когда я вошел, он лежал вот так, — показал Иеро.
Киллмен выразительно вздохнул. Затем опустился на колени и стал разглядывать Рона.
— Нужно его раздеть.
— Мое ложе…
— Нет. Ложе не годится. Тело лучше оставить на полу.
Киллмен действовал аккуратно и четко.
— Обращаю ваше внимание, достопочтенный Хармсдоннер и Иеро, что на теле отсутствуют следы борьбы —
— Совершенно верно, — подтвердил старшина. Иеро только кивнул.
Затем Киллмен разрезал петлю, стягивающую шею Рона.
— Безусловно… Безусловно, он умер из-за удушения петлей. Скользящая петля. Под тяжестью тела она затянулась, и…
— Совершенно верно, — вновь сказал старшина.
— С учетом отсутствия беспорядка в комнате — за исключением табурета, по свидетельству пера Иеро, лежавшего опрокинутым около висевшего тела, отсутствию следов борьбы на теле, характеру борозды удавления, соответствия ее петле я, старший киллмен поселения Но-Ом Жан Брасье, объявляю данный случай смертью в результате самоповешения. Свидетелями этого являетесь вы, достопочтенный Хармсдоннер и вы, пер Иеро.
— Я, старшина поселения Но-Ом Эллери Хармсдоннер, свидетельствую, что истинно так и есть, — произнес старинную формулу достопочтенный Хармсдоннер.
Без колебаний ему вторил Иеро.
— Сейчас подойдут мои ребята и отнесут тело бедняги в холодный шурф, — объявил киллмен будничным тоном.
— В холодный шурф?
— Да, если не возражаете, пер Иеро. Он ведь самоубийца. Нужно решить, где его похоронить.
— Холодный шурф, — вмешался старшина — это один из шурфов, что пролегает в мерзлоте. Под нами на глубине пяти-шести саженей вечный холод — местами. Дальше к северу сплошь мерзлота, а здесь островки. Тело в шурфе прекрасно сохранится.
— Сохранится — для чего?
— Надеюсь, пер Иеро, что круглолицые позволят бедняге успокоиться рядом с пером Кельвином.
— Возможно, — Иеро не стал спорить. Кандианская Универсальная Церковь не считала погребение таинством, и, следовательно, обряд погребения был скорее данью живым, чем мертвым. Мертвому все равно, где лежать — на поле боя, в глубинах моря-окияна, на кладбище при церкви или на кладбище Людей Льда.
— А вот и они.
«Ребятами» киллмена оказались два дюжих парня. Иеро видел их во время утренней службы в церкви, но знаком лично не был.
— Джон и Дон, — ответил на безмолвный вопрос священника киллмен. — Дон рыжий.
Рыжий верзила шаркнул ногой. — А Джон лысый.
Безволосый парень улыбнулся — отсутствие шевелюры его нисколько не удручало.
— К вашим услугам, пер Иеро.
— Не волнуйся, Джон, пер Иеро непременно воспользуется твоим предложением. А пока, ребята, отнесите бедолагу в холодную шахту.
— Да, киллмен.
Стражи сноровисто уложили тело Рона на носилки, прикрыли куском темной ткани и вынесли в дверь.