Первое дерево
Шрифт:
Мечтатель и Хоннинскрю с ловкостью бывалых моряков тут же закрепили конец и один за другим спустились вниз. Несмотря на то, что в их огромных руках верёвка казалась слишком тонкой, она была достаточно крепкой, чтобы выдержать вес двух Великанов. И вскоре они уже стояли на окровавленном песке рядом с Киром.
Линден вздрогнула от прикосновения Кайла, мягко подтолкнувшего её к парапету, и, не в состоянии сопротивляться, покорно побрела к верёвке. Она не понимала, куда идёт. Она не понимала, чего от неё хотят. Она шла, куда вели, и, когда Кайл помог ей взобраться на парапет, машинально уцепилась за верёвку и соскользнула
Первое, что она увидела, было тело Хигрома. Его раны обвиняли её. С трудом переставляя ноющие ноги по вязкому песку, она побрела к Киру.
Тем временем вниз на одной руке спустился Бринн, второй бережно поддерживая юр-Лорда. За ним буквально обрушилась Первая.
Вейн подошёл к парапету, посмотрел вниз, словно оценивая ситуацию, затем решительно взялся за верёвку и тоже спустился. В ту же секунду элохим влился в камень Песчаной Стены и тут же поднялся из песка рядом с Великанами.
Линден ничего этого не видела: она стояла на коленях перед Киром, собираясь его обследовать.
Харучай молчал. Его лицо как всегда не выражало никаких эмоций. Но лоб был покрыт испариной. Линден испугалась, что наступает агония, и решила поторопиться.
Его боль накатила на неё и накрыла с головой. Каждый нерв взвыл, а глаза словно наполнились раскалённым пеплом. С плечом дело обстояло не так уж плохо: сломана только ключица, и перелом чистый. Но вот нога…
Господи Иисусе!
Осколки костей разворотили мышцы от бедра до колена и торчали сквозь кожу во многих местах. Кир потерял много крови. Линден не верила, что он когда-нибудь сможет ходить. Даже если бы в её распоряжении было хорошее больничное оборудование, рентгеновский аппарат, вышколенный персонал — даже тогда она не смогла бы спасти его ногу. Но все это осталось в том, другом мире. Мире, который она потеряла. А приобрела вместо него — мучительную боль, с точностью рентгеновского аппарата рисующую объективную картину повреждений харучая на её собственной плоти.
Она закрыла глаза, не в силах больше смотреть на его страдания, которые он переносил с таким терпением и мужеством. Ей было страшно. Но ведь он нуждался в её помощи. А она не могла предложить ему ничего иного, кроме насильственного, грубого вторжения в его сознание и организм. Но разве может она отказать ему? Она уже отказала Бринну, и вот результат. Она может потерять все. И всё же она прошептала:
— Мне нужен жгут. И что-нибудь, что сгодится как шина. Все зашевелились. Бринн и Кайл разорвали одну из рубах на ленты, а Первая крикнула наверх Раеру Кристу:
— Дай нам копьё!
Линден осторожно наложила тугую повязку на бедро Кира выше перелома. Затем попросила Кайла помочь ей управиться с плечом. Она указала харучаю, где нужно придержать, и вдвоём они сложили и закрепили ключицу так, чтобы она правильно срослась.
Всё это время Линден чувствовала на себе угрюмые, внимательные взгляды Великанов, но у неё не хватало мужества открыть глаза. Чтобы не застонать от терзавшей её боли Кира, она стиснула зубы изо всех сил. Но необходимость помочь ему была выше любой боли. И с помощью Кайла и Бринна она снова занялась больной ногой.
Когда Линден стала разбираться в острых осколках, пропоровших кожу, немой крик боли в теле харучая разросся с такой силой, что вот-вот мог вырваться из груди Линден, как бы она ни крепилась. Она
По команде Линден Кайл крепко зажал лодыжку Кира, а Бринн — верхнюю часть бедра. Затем Кайл потянул ногу Кира на себя, чтобы выровнять кости и вывести осколки.
Кир только чаще задышал сквозь сжатые зубы. Кости встали на место, но осколки прорвали кожу ещё в нескольких местах. Линден ощущала все эти операции на собственной ноге и несколько раз чуть не вскрикнула. Но сумела сдержаться. И не это сейчас было главным: предстояло ещё удалить осколки и остановить кровь, струйками бегущую из множества разрывов. Похоже, она сделала всё, что в её силах. Мениск был порван, колено раздроблено, но с этим Линден ничего не могла поделать, как не могла и восстановить порванные кровеносные сосуды и нервы. Здесь требовалось хирургическое вмешательство. Хотя чисто теоретически узкий, острый как бритва нож Кира вполне мог сойти за скальпель. Но здесь, в этой грязной пустыне, делать это было слишком опасно. Оставалось только наложить шину, и Линден объяснила Кайлу, что нужно делать. Кто-то из Великанов вложил в её руки две круглые палки. Линден невольно взглянула на них и поняла, что это обломки копья. Мечтатель подал ей обрывок верёвки.
Вдвоём с Кайлом они быстро привязали шину к ноге, а затем Линден размотала жгут.
Теперь, когда всё было закончено, Линден поняла, что больше не в силах разделять с Киром его муки, и оборвала с ним связь. Она побрела к стене, села, оперлась на неё спиной и, спрятав лицо в ладонях, попыталась взять себя в руки. Её перетруженная нервная система взывала к милости, стонала и плакала, как обиженный ребёнок, и Линден не знала, как себе помочь. Когда она помогала Сотканному-Из-Тумана, всё было совсем иначе. Тогда она не чувствовала вины за его ранения, хотя её и терзали угрызения совести (как и сейчас!) за то, что произошло с Ковенантом по её милости. Но тогда она ещё не была так крепко связана с Поиском, не успела наделать столько ошибок и меньше боялась поражения. Гиббон-Опустошитель с беспощадной откровенностью сказал ей, что именно она разрушит оба мира: этот и свой собственный.
Боль Кира беспощадно обнажила перед Линден её душу и показала, как много она уже успела утратить.
Но теперь, измотанная до предела, она подумала, что не жалеет ни о чём. Она всё ещё врач, а значит, все ещё есть нечто, что не даёт мраку, взлелеянному её родителями, взять над ней верх. И на сей раз, в конце концов, она не сбежала. А боль — это всего лишь боль. Рано или поздно она проходит. Лучше чувствовать её, чем ничего, пребывая в ступоре или параличе. И много лучше, чем эту гнетущую жажду власти.
Когда Первая присела перед ней на корточки и нежно взяла её за плечи, Линден смогла поднять глаза и встретиться с ней взглядом. Великанша погладила отметины, оставленные ногтями Кайла. Избранную затрясло, и она припала к плечу Первой.
За эту секунду искренней близости они познали друг друга. Им обеим открылась и уязвимая, пугливая натура Линден, и неукротимый дух Первой. Великанша встала, помогла своей подруге подняться и намеренно грубо, чтобы скрыть свою боль, буркнула: — Пора уходить отсюда.