Первое дерево
Шрифт:
— Ты просто сумасшедший! — возопил Финдейл. — Вед самая страшная опасность для Земли — именно ты! Ты! Ты что, не видишь, куда тебя гонит яд Презирающего?
У Ковенанта голова пошла кругом. Невероятным усилием воли он удержал ускользающее сознание и попросил:
— Тогда останови его ты.
— Я — элохим, — содрогнувшись, ответил Финдейл. — А элохимы ни у кого не отнимают жизни.
— Тогда выбирай, — голос Ковенанта постепенно креп, вновь подпитываемый неугасимой яростью, — либо ты его остановишь, либо ответишь на мои вопросы. Почему ты здесь? Чего
Элохим судорожно вздохнул, и его жёлтые глаза затуманились от боли.
И тут же он стал оседать, таять и в образе птицы взметнулся к потолку.
Сверкающие вокруг него серебристые молнии не причиняли ему — живому воплощению Силы Земли — ни малейшего вреда. Увеличиваясь в размерах и уплощаясь по мере приближения к кемперу, он, оказавшись над его головой, обрушился сверху и окутал его, словно мантия.
Прежде чем Касрейн успел что-либо предпринять, Финдейл превратился в колпак, зависший над головкой младенца. А затем плавно скользнул вниз и, словно вторая кожа, покрыл его безволосое темя и опустился до подбородка с крохотной ямочкой.
Дитя стало задыхаться.
Из груди Касрейна вырвался страшный вопль. Забыв о том, что кресло было его единственной защитой, он вскочил на ноги и, шаря руками за спиной, попытался схватить элохима; но его пальцы проходили сквозь его специфическую субстанцию. Его лицо, исказившееся от панического страха, стало темнеть, как при удушье.
Из самых глубин его души вырвался ещё один ужасающий крик:
— Жизнь моя!
И, словно этот вопль разодрал его душу на клочки, он грянулся об пол, как башня, взорванная изнутри.
Вслед за этим его колдовство тоже словно задохнулось: серебряные молнии истончились, сверкая все реже, и наконец совсем исчезли.
Ковенант вскочил на ноги и поймал себя на том, что чуть было не бросился Касрейну на помощь.
Финдейл, уже принявший человеческий облик, отошёл от распростёртого тела мага. Его лицо было полно скорби. Еле слышно он произнёс:
— То, что он носил на спине, не было его сыном. Это был кроел — одна из вечно голодных, Богом проклятых тварей, обитающих в самых мрачных уголках Земли. И тот, кто вступает с ними в сделку, чтобы получить от них власть или бессмертие, навлекает проклятие и на себя. Вечное проклятие. — Голос элохима был странно прозрачен, словно туман из слез. — Ты удовлетворён, Обладатель кольца?
Ковенант не успел ответить. Ощущая, как магия, бушующая в нём, вот-вот вырвется наружу, он не придумал ничего лучше, как убежать от того вреда, который мог бы ещё нанести. В хаосе разрушенной лаборатории он нашёл лестницу и чуть ли не кувырком полетел вниз. Теперь единственным, что ещё удерживало его от взрыва, была мысль о Бринне. Харучай, ожидавший его внизу, не должен погибнуть от его несдержанности.
Оказавшись в будуаре, Ковенант увидел, что Бринн даром времени не терял: все верхние ступеньки лестницы, ведущей вниз, были так плотно завалены телами хастинов, что теперь харучай томился скукой
Он обернулся к Ковенанту; в глазах его светился вопрос, но Неверящий не смог на него ответить. Трепеща всем телом он дал выход энергии, но выпустил не больше, чем требовалось для того, чтобы смести с пути мёртвых хастинов. Остальное продолжало биться и бурлить в нём, требуя выхода, нарастая с каждым шагом вниз по лестнице. Ковенант держался изо всех сил — рядом Бринн.
Но не успели они достичь Величия, как Ковенант утратил контроль над собой. Пламя охватило его с ног до головы, и он перестал быть самим собой. Он стал огненным разрушительным вихрем. Лестница зашаталась. Каменные стены покрылись трещинами.
А высоко-высоко над ними купол Башни кемпера заколебался и стал крениться набок.
Глава 20
Бхратхайрайния в огне
Линден Эвери все видела и слышала. Кайл вёл её по длинному тёмному подземному коридору, освещённому лишь редко торчащими на стенах факелами. Впереди маячили спины Хоннинскрю и Первой, спешивших за ведущей их женщиной, отдалённо напоминающей леди Алиф. Красавчик и Мечтатель, несущий Кира, как ребёнка, шли почти рядом с ней. На расстоянии, словно чёрная тень, скользил Вейн. Не было лишь Ковенанта. Впрочем, Бринна с Финдейлом тоже нигде не было видно. Линден взвесила все эти факты и в каком-то роде осознала их. Царапины, оставленные Кайлом, вновь слабо заныли.
Но все её чувства говорили с ней словно на незнакомом языке, и она почти ничего не понимала. Ковенант ушёл. Несмотря на всё то, что она видела и слышала, несмотря на физические ощущения, сейчас она была лишь маленькой девочкой, лишившейся нового друга; и ничего из того, что её окружало, не могло утешить её в этом великом горе.
Она шла за Кайлом, потому что тот чуть ли не волок её за больную руку. Но она была настолько переполнена образами и видениями, связанными с её тяжёлой утратой, что почти не ощущала боли.
Пройдя по лабиринту коридоров, члены Поиска оказались около бывшего сторожевого поста, который был практически погребён под обломками обрушившейся на него стены. Именно здесь горгона пробилась в Удерживающую Пески. Ковенант ушёл. Из хаоса камней и досок торчали полузасыпанные трупы хастинов. Сквозь пролом горели ледяные звезды пустыни. На фоне ночного неба вырисовывался чёткий контур Песчаной Стены.
Леди Алиф тут же начала карабкаться наверх, но пролом находился слишком высоко. Первая подставила ей могучую спину и подсадила на край.
Хоннинскрю, помогая взобраться Линден, стиснул её запястья одной рукой, и она почти уткнулась лицом в его бороду. Ей было больно. И она вспомнила своего отца.
Несмотря на покалеченное тело, Красавчик взобрался довольно легко: ведь он был Великаном и понимал камень. Кайлу помогли его сила и ловкость, а Вейну вообще всё было нипочём. Единственный, с кем вышла заминка, оказался Мечтатель. Он обеими руками держал Кира, и потому в одиночку ему было не забраться, но Красавчик протянул сверху руки и помог ему. Наконец все в полном составе оказались снаружи и, не теряя ни минуты, устремились в ночь.