Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)
Шрифт:
Главнокомандующий послал в то же время своего адъютанта (капитана Лешартье) к дивизии кирасир, чтобы Думерк выслал часть её против русского полка. Сен-Сир находился тогда в маленькой одноколке (Wurst, briska), так как полученное накануне ранение не позволяло ему ехать на лошади; он следовал на небольшом расстоянии за полковником Колонжем, чтобы заставить стрелять батарею, которая не решалась последовать устному приказу, привезённому этим офицером. Прежде чем достичь её, он встретил бригаду Корбино, которая убегала от русских кавалеристов, когда часть их уже изрубила командующего баварской артиллерией и канониров батареи, у которой они захватили две пушки. Начальники не захотели стрелять, когда было время, подчинившись осторожности, излишней в столь тяжёлых обстоятельствах, поскольку они могли совершенно изменить положение наших дел, если бы панических страх распространился далее, и особенно если эта атака была бы продолжена, что случилось бы неминуемо, в случае, если бы она была результатом соображений неприятельского генерала, а не дерзостью русской гвардии. Застигнутая врасплох артиллерия ретировалась
Посреди этого беспорядка лошади, запряжённые в линейку, в которой ехал главнокомандующий, испугались и, опрокинув эту хрупкую повозку, потащили кучера среди зарядных ящиков артиллерии, которые спасались к Полоцку. Этот генерал очутился посреди одного неприятельского эскадрона, который вызвал весь этот переполох, и, благодаря почти непостижимому счастью, сумел добраться до оврага Полоты, крутые откосы которой в этом месте препятствуют спуску кавалерии. Офицер Главного штаба, остававшийся с ним, помог ему спуститься в овраг, и он направился к швейцарской бригаде, размещённой в резерве». Баварцы пишут, что Сен-Сир спасся, «благодаря темноте и потому что он благоразумно прикрыл рукой свою орденскую звезду». [174] Под эту атаку попал и раненый генерал Пуже, возвращавшийся в Полоцк.
174
Марбо прибавил к этому, что Сен-Сир, «одетый в простой синий сюртук без знаков отличия, остался лежать на земле и не пошевелился при приближении кавалергардов, которые, сочтя его мёртвым или приняв за простого чиновника из военной администрации, пролетели мимо». В другом месте Марбо писал, что Сен-Сир «был очень высокого роста, но походил скорее на профессора, чем на военного. Возможно, это следует объяснить привычкой, которую он приобрёл, находясь рядом с генералами Рейнской армии: не носить ни униформу, ни эполеты, а ходить в простом синем сюртуке без украшений (une simple redingote bleue toute unie)” (Marbot. III. 107; Марбо. 550).
По словам Репнина, в это же время «эскадрон капитана Авдулина атаковал 3-ю неприятельскую колонну, опрокинул её и, окружив её с помощью наших стрелков, полностью уничтожил; он взял в плен двух полковников, которые, будучи жестоко изрубленными, были оставлены на поле боя. В этот момент храбрый поручик Гусейнов был убит картечью. После этой атаки эскадрон кавалергардов перестроился, соединился с эскадроном конной гвардии, вместе с которым образовал 2-ю линию. Штабс-капитан Авдулин, который командовал эскадроном, и капитан Миронов из Каргопольского драгунского полка, который исполнял при мне функции первого адьютанта, особенно отличились в этом деле». Поручик кавалергардов С.П. Воейков был «убит наповал снарядом во время атаки». Одним из упомянутых полковников был Ф.А. Эпьяр де Колонж, который, «желая ободрить французские батареи, которые отступали, направился вперёд; он получил от казаков четыре лёгких сабельных удара по голове и один по левой руке»; по другим данным, он получил 7 сабельных ударов по голове, и русские посчитали его убитым. Также был ранен полковник С.Й. Комо де Шарри, который вспоминал: «Ядро вырвало кусок сапога моей левой ноги, пробило мою лошадь, ударило в мою правую ногу и раздробило её ниже лодыжки». [175]
175
Комо и Колонж были кузенами. Колонж был награждён орденом Почётного легиона и отправлен на родину с несколькими ранеными, но по пути был захвачен казаками. Комо из-за тяжёлого ранения был оставлен в Полоцке и 18 октября попал в плен; кузены встретились в Петербурге, где находился также генерал Пуже (Comeau. 453, 455-56, 460-61, 514; Pouget F.R. Souvenirs. Paris, 1895. P. 234; Труды Витебской архивной комиссии. Кн. 1. Витебск, 1910. С. 11).
Репнин пишет, что упомянутые кавалерийские атаки остановили противника и «позволили нашей пехоте и нашей артиллерии исполнить предписанные им движения. Между тем, два батальона Тенгинского полка, поддерживая своих стрелков, всё ещё боролись с неприятелем». Тогда Балк приказал Репнину «выслать для их прикрытия полковника Ершова с двумя эскадронами гвардейских кирасир. Противник, который направился назад, силился нас обойти, направив длинную колонну кавалерии к лесу. Два гвардейских эскадрона были выдвинуты вперёд, чтобы предотвратить это намерение, тогда как полковник Ершов с эскадронами гвардейских кирасир майора Карского и майора Семеки, сделав поворот по-трое направо, преградил путь неприятельской колонне. Затем, повернув фронт, они устремились с саблями наголо на колонну, состоявшую из отборных конных егерей и улан. Они были опрокинуты и галопом бросились на батарею».
Командир 7-го конно-егерского полка А.Р. де Сен-Шаман вспоминал: «Мой полк был задействован вечером и провёл удачную атаку на стрелков русской пехоты, численностью около 1.500, которые все были убиты или захвачены в плен; но, встретив затем несколько эскадронов русских кирасир, мы отступили в величайшем беспорядке почти до Полоцка… Это дело было весьма печально для нашей бригады, так как 20-й конно-егерский и 8-й уланский пострадали ещё больше, чем мой полк; я избежал там величайшей опасности». [176]
176
«В этой схватке со мной произошёл весьма нелепый случай, — пишет далее Сен-Шаман, — один из моих егерей, который сопровождал мою сменную лошадь, увидев вдали, что наша первая атака имела успех, поспешил туда в надежде обобрать нескольких пленных и поживиться. Но он попал в свалку, когда русские кирасиры преследовали нас, и был схвачен двумя из них, которые тотчас спешились и начали снимать чепрак, который был на моём седле, и забирать мои бивачные вещи, то есть большой редингот, в котором я ложился спать, и ночной колпак, подбитый бархатом. Этот подбитый колпак, на котором было несколько золотых галунов, прельстил их обоих, и они долгое время оживлённо спорили; тем временем наши кирасиры с силой отбросили русских назад, и оба мошенника не имели времени снова сесть на лошадей; они направились к моему егерю, который привёл их ко мне с их лошадьми и с подбитым колпаком; их лошади были очень хороши, и я сохранил одну для себя».
По словам Репнина, «поручики Вилламовиц, князь Шаховский, корнеты Валецкий и Окунев оказались там первыми, и пятнадцать пушек
Дибич пишет, что кирасиры майора Семеки «преследовали кавалерию, которую они опрокинули, до предместьев Полоцка. Они обрушились на кирасир Думерка в момент, когда эти кирасиры выходили из пригорода, и увлекли их за собой. Тогда в городе воцарил величайший беспорядок. Войска, артиллерия, обозы устремились к мосту на Двине. Но баварский резерв выдвинулся во время, Семека ретировался в хорошем порядке и вновь занял позицию, которую занимал перед своей атакой». По словам Витгенштейна, «сия храбрая кавалерия преследовала неприятеля до предместья города, где и опрокинул майор Семейко неприятельских кирасир, вышедших из города на подкрепление бегущему неприятелю; замешательство в оном было чрезвычайное, войска, артиллерия и обоз бросились в беспорядке на мосты, где даже часть последнего потопили, но подоспевшая баварская пехота, а особливо выгодное местоположение Полоцка не позволили храброй нашей кавалерии воспользоваться далее нашими выгодами».
По словам Дибича, «два эскадрона кавалергардов и конной гвардии отделились от кирасир Семеки в момент разгрома неприятельской кавалерии и обратились на колонны французской пехоты, которые находились возле батареи. Они изрубили эти колонны и вновь вернулись затем в линию». Сен-Сир же уверял, что «те из кавалеристов, которые последовали за артиллерией по дороге вдоль кладбища, были остановлены огнём в упор, произведённым пехотой, помещённой в засаду за его стенами. Другие кавалеристы, которые преследовали отступавшую артиллерию к городу, были атакованы 4-м кирасирским полком под командой генерала Беркхейма, которого адъютант Лешартье побудил двинуться в атаку на противника, не дожидаясь, как он сначала хотел, приказа генерала Думерка, занятого в тот момент отражением атаки на дороге из Дисны, где был наш крайний левый фланг». Д’Альбиньяк писал, что «дивизия кирасир слишком выдвинулась влево, чтобы преследовать неприятеля на дороге из Белого и чтобы поддержать хорватов и бригаду Кастекса. Следовало оставить в центре, по меньшей мере, один кирасирский полк». Эльзасец Беркхейм с 4-м кирасирским полком «сумел изрубить большую часть русских драгун и гвардейцев, которые вынудили войска Корбино ретироваться». [177] Как видим, противники по-разному — каждый в свою пользу — описали окончание кавалерийских атак.
177
Fabry. IV. 645-46, 651-56, 668-69, 671-73, 684, 686, 689- 93, 695-98, 812; IV. Annexe. 57, 58; Saint-Cyr. III. 87, 89–90; Comeau. 453-56; Pouget. 157-58; Maillinger. 92–96; Calosso. 58; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie: Notes et documents. 1 serie. Paris, 1912. P. 121–22; Volderndorf. III. 116-20; Кгаив. 42–43; Heilmann. 227-28, 230-31; Geschichte des 1 Infanterie Regiments. 200; Sauzey. V. 229–31, 394-95; ВУА. XVII. 285, 299–300; Марбо. 557; Харкевич. III. 114-15; Французы в России. I. 67–69; Бутурлин. I. 364-65; Богданович. I. 398–402, 554-55; Поликарпов. 332-33; Сборник биографий кавалергардов. С. 138, 182, 212. Антоновский вспоминал, как поздно вечером «наши кирасиры Глуховского полка, полэскадрона, тащили с собою две пушки, которые отбили у неприятеля, взлетев на редуты, и всю батарею французскую захватили, но не могли более с собою взять двух орудий, ибо при них не было лошадей; уверяли, впрочем, что остальные 10 пушек они заклепали шомполами… И между тем, рассказывали при этом разе, что кирасиров эскадрон и такое же число улан, преследуя неприятельскую кавалерию, бывшую у прикрытия их артиллерии, вогнали в самый Полоцк, который на это время найден совершенно пустым и никем не защищаемый. Появление нашей конницы произвело страшную суматоху». При этом «сам эскадронный начальник» заявил, что, «ежели бы полк пехоты находился с ними, Полоцк бы можно легко занять, и весьма важный мог бы быть оборот нынешнего сражения», в каковой перспективе Антоновский справедливо усомнился (Харкевич. III. 119-20).
Тем временем Сен-Сир «направился к швейцарской бригаде, размещённой в резерве и ожидавшей приказа, чтобы двинуться вперёд. Генерал, который ей командовал, не осмелился приказать ей выдвинуться на край оврага, хотя она находился очень близко, и одного только её появления было бы достаточно, чтобы остановить противника». Несколько иначе эти события описал лейтенант 2-го швейцарского полка С. Хирцель. Русские кавалеристы опрокинули французских конных егерей и вместе с ними бросились на французскую батарею; «последняя не рискнула стрелять, чтобы не попасть в своих людей, поэтому русские драгуны прибыли к ней в то же время, что и беглецы, и изрубила канониров у их пушек. Этот успех ещё больше ободрил неприятеля; один полк бросился за другим и, таким образом, помешал батарее на земляных валах Полоцка вести огонь. Казалось, весь армейский корпус был близок к истреблению, так как его охватили беспорядок и панический страх, но 2-й швейцарский полк, ещё остававшийся неподвижным, представлял из себя стену, ощетинившуюся штыками. Он одинаково угрожал смертью друзьям и врагам, если бы те продвинулись ещё на несколько шагов, так что наша бригада, не производя выстрелов, вынудила всех их вернуться на дорогу, по которой они пришли».
По словам Маага, отступавшие французы «вперемешку с русскими наткнулись на пехотную бригаду Кандра, то есть на 1-й и 2-й швейцарские полки. Они находились в очень скверном положении, так как, если бы они открыли огонь, то под него попали бы не только русские, но и бегущие французские подразделения. Поэтому они решили остаться стоять с ружьями в руках и держать удар. Град картечи, хотя и доносился до них, но, благодаря позиции обоих полков, пролетал у них над головами. Быстрое движение положило конец неприятному положению: французский кирасирский полк и несколько рот вольтижеров, среди которых также рота 3-го швейцарского полка, прибыли на помощь. В тот же момент полк встал возле Полоты, чтобы охранять ведущий через реку мост. В это время галопом прискакал генерал Аорансе, начальник штаба корпуса, чтобы повести его в огонь».