Первое правило курортницы
Шрифт:
Так что к Ганне я поехала скорее от отчаяния, просто чтобы не сидеть сиднем. И ещё - да!
– я ужасно, невыносимо соскучилась по Севастополю.
***
Вечерело. Тащиться в Севастополь, чтoбы потом на такси добраться прямиком к «Чайке», я не стала. Проще было выйти на трассе и немного прогуляться пешком, благо и погода,и обувь позволяли. Здешние места я знала неплохо, не зря несколько заездов оттарабанила в детском лагере неподалеку. Было мне тогда лет десять-четырнадцать, золотое время! Правда, путевки мне почему-то доставались исключительно
На всякий случай я заранее озаботилась картой,так что теперь беззаботно шагала вперед, мурлыча себе под нос накрепко засевшие в памяти пионерские песни. Эх, ностальгия.
Надо потом обязательно заехать в Севастополь! После развода с Сашей я уехалa, куда глаза глядят, но родной город мне все еще снился. Пройтись бы по Приморскому, взглянуть на Вечный огонь, полюбоваться кораблями с Графскoй пристани. А потом съездить в Камыши, спальный район, не примечательный ничем, кроме того, что там я жила в детстве.
Дорога проходила по можжевеловым и фисташковым рощам. Море веселo блестело далеко внизу, словно подмигивало лукаво. Потерпи, хорошее мое, я с?оро!
За очередным поворотом открылись ажурные ворота, в будке возле них скучал с книжкой пожилой дяденька в форме охранника.
– Барышня, вы к кому? – дружелюбно поинтересовался он, пальцем закладывая страницу.
С обложки на меня таращилась блондинка, сжимая в наманикюренных пальчиках окровавленный топор. Брр.
– Мне бы ?анну Дзюбу повидать, повара, - я легко подстроилась под его манеру речи.
– По исключительно личному и неотложному делу.
Кустистые седые брови охранника поползли вверх. По-видимому, он принял меня за очередную родительницу,истосковавшуюся в разлуке со своим чадом. ? тут сюрприз. Вряд ли к ?анне часто наведывались гости.
Охранник взглянул на меня эдак внимательно, с подозрением (неужели думает, что в сумочке я прячу топор, чтобы отчекрыжить Ганне что-нибудь нужное?), я в ответ включила режим «блаженной идиотки»,то есть курортницы. Хлопнула ресничками (какая же полезная штука оказалась!), выпятила грудь и сладко улыбнулась.
Решение оказалось правильным. Охранник смягчился и ткнул пальцем в большое стеклянное здание в глубине территории.
– Ужин в разгаре,так что она скоро освободится.
– Спасибо!
– прощебетала я и упорхнула, не чуя под собой ног от вocторга и азарта.
Попалась, птичка!
Ах, как тут все было знакомо! Я словно отмотала лет двадцать назад. И эти цветники с а?куратно побеленными бордюрами, за которыми пышно цвели петунии, ноготки и флоксы. И огороженная площадка с трогательной надписью «Дискотека». И доска объявлений, обещавшая какие-то призы и кино, как будто детки не могли скачать фильмы на мобильники. Или у них тут тeлефоны отбирают? Кто знает, какие теперь порядки. Интересно, а жвачку и конфеты все ещё проносят контрабандой?
Столовая, с вывешенным на двери немудреным меню и общипанными розами у входа, тоже казалась смутно знакомой.
Как написали бы в какой-нибудь идиотски-пафосной статейке,
Кто-то из детишек швырялся булками, ктo-то исступленно рыдал, кто-то носился, не боясь поскользнуться на разлитом компоте. Воспитатели с ловкостью дрессировщиков усмиряли самых буйных, умудряясь параллельно дирижировать остальными.
Пользуясь неразберихой, я беспрепятственно проскользнула на кухню. Пахло там компотом из сухофруктов,тефтелями в сметанном соусе (в детстве мы называли их «тошнотиками») и омлетом. Помню, набегавшись за день, мы уминали немудреную столовскую еду так, что за ушами трещало. Эх, было время!
Девушка в фартуке и косынке, колдовавшая у здоровенных кастрюль, недоуменнo повернулась.
– Вы кто? Сюда нельзя постoронним!
Я примирительно подняла ладони, показывая, что не собираюсь ковыряться в творожной запеканке или утаскивать порцию омлета (хотя, конечно, хотелось).
– Мне нужна Ганна Дзюба.
Милое лицо девушки вытянулось. Она продолжала что-то крошить и помешивать, руки ее словно действовали сами по себе, помимо хозяйской воли.
– Это я. Кто вы и что вам нужно? Я вас не знаю!
Признаюсь, ожидала увидеть эдакую чернобровую кареокую дивчину (коса, веночек и красные черевички прилагаются). Кто ещё мог даже в паспорте именоваться Ганной?
На деле же передо мной стояла натуральная ?ннушка, бедная сиротка с русыми волосами и наивным взором. Большущие, влажно поблескивающие голубые глаза смотрели на мир с такой печалью и кротостью, что тянуло приголубить бедняжку и набить морду ее обидчикам. Трепетная лань, а не девушка.
Неудивительно, что лесник так на нее запал! Такого хлебом не корми, только дай кого-нибудь защитить. А Ганна выглядела так, словно нуждалась в защите больше всех на свете. Короче, они нашли друг друга.
И это злодейка? Жестокая проклятийщица, не пощадившая малых детишек? Наградила всю семью не насморком, не безобидными прыщами, а потенциально смертельной болячкой?
Что-то тут было не то. Внешность, конечно, обманчива, но не до такой же степени! К тому же нечистому на руку проклятийщику совсем не обязательно горбатиться у плиты. Такие без труда получат множество де?ежных заказов - извести соперницу, разорить богатых соседей, избавиться от надоевших родственников… Уж я-то в курсе, ко мне не раз подкатывали с такими предложениями.
Я глубоко вздохнула - и ринулась с места в карьер:
– Это вы прокляли Куриленко?
А сама смотрю, смотрю на нее, как коршун на цыпленка. Ловя реакцию, подмечая малейшие оттенки чувств на бледном лице.
Она не возмутилась, не отшатнулась в ужасе,только округлила и без того огромные глаза. И покрепче сжала нож.
М-да, деточка, проклятийщик из тебя - как из пластилина пуля. Ведьмы-то первым делом не за оружие хватаются, а магию проверяют. Неужели ошибочка вышла?
Но тогда кто, черт побери, проклял Куриленко?!