Первое рождество О'Брайен
Шрифт:
– Не в томате, а в оливковом масле!
Но у О'Брайен другие планы.
У себя в комнате она составляет список того, о чем принято мечтать: замужество, дети, карьера, путешествия, дом, вдоволь денег... В Рождество эти столпы жизни высвечиваются особенно ярко. Если они у тебя есть, пусть не все, пусть хоть несколько, двенадцать праздничных дней ты блаженно пируешь в кругу семьи. А если нет, в Рождество их отсутствие гнетет особенно остро. Ты изгой, сторонний наблюдатель. Даже странно, что отмечая самое аскетичное рождение на
Она потихоньку осознает, что ее замечательный список совершенно не похож на ту жизнь, которую она воображает, глядя на звезды. Ей становится стыдно. Да кто она такая, чтобы рассчитывать на что-то особенное, что другим и не снится?
– Спуститься с небес на землю и выйти замуж, - говорит она вслух.
– Чем плохо?
– Ничем, - войдя без стука, с порога подтверждает хозяйка.
– Это абсолютно нормально. Норма необходима всем.
– Она ставит на буфет банку с сардинами и исчезает.
– Норма необходима всем...
– мысленно повторяет О'Брайен.
– А что необходимо мне?
Полночи она лежит без сна, слушает по радио песенки и рождественские шутки. Хочется остаться в тепле, под одеялом, навсегда и смотреть, как горит точно настоящее - электрическое бревно. Вспоминается сказка про принцессу, которую пригласили на бал. Отец-король предложил ей на выбор больше двухсот нарядов, но все они ей не годились, а перешивать было слишком сложно. В конце концов она отправилась на бал в своем любимом шелковом платьице, даже не успев подобрать волосы, и все равно оказалась там первой раскрасавицей.
– Надо быть собой, - говорит О'Брайен, не вполне понимая, что она, собственно, имеет в виду.
Потом она все-таки засыпает, а проснувшись в кромешной тьме в самый глухой ночной час, понимает: она в комнате не одна. И точно: в ногах кровати сидит молодая женщина в пышной балетной пачке.
Пугаться О'Брайен не намерена. Гостьи ее непутевой соседки частенько ошибаются дверью.
– Вики живет в соседней комнате, - говорит она.
– Вам включить свет?
– Я - рождественская фея, - представляется незнакомка.
– Желание будешь загадывать?
Ну вот, еще пьяных среди ночи не хватало!
– Может, вас проводить?
– Я нахожусь именно там, куда меня послали. Пришла точно по адресу. Так тебе любви, приключений или чего-нибудь другого? Денег не даем.
О'Брайен призадумалась. А вдруг это новый вид поздравительной телеграммы? Надо бы подыграть, чтобы понять, кто прислал это странное поздравление.
– И что же вы предлагаете?
Незнакомка извлекает откуда-то альбом с фотографиями.
– Здесь собраны все доступные мужчины Лондона. Каталог в алфавитном порядке. Хочешь усатых, смотри на "у". На эту же букву найдешь уродов.
О'Брайен листает альбом. Но на ум все время лезет серия благотворительных открыток "Солнечная
– Здесь все доступные женщины. Нравятся - бери. Мне все едино.
– А разве вам не положено петь?
– резко меняет тему О'Брайен.
– Почему? Тебе наскучила беседа?
– Нет. Но вы ведь - поющая телеграмма.
– Я не поющая телеграмма. Я - фея. Так чего ты желаешь?
О'Брайен отчаянно хочется спать.
– Ладно, - говорит она.
– Я желаю стать блондинкой.
После этого она, похоже, сразу засыпает, проваливается куда-то до самого утра, до будильника. Он звенит, но она снова засыпает, потом вскидывается, понимает, что опоздала, раз-два, напяливает на себя красное пальтишко и бегом в суету улиц, запруженных озабоченными покупателями.
На работе, поднимаясь в свою секцию, она встречает Джанис из "женского белья".
– Потрясающие волосы! Я тебя не сразу узнала.
О'Брайен смущена. Она и причесаться-то на успела. Волосы, небось, дыбом стоят. Она идет в туалет, смотрит в зеркало. Блондинка.
– Тебе идет, - говорит Кэтлин из отдела тканей.
– Только теперь надо побольше макияжа.
– Побольше?..
– Обычно она вовсе не красится.
Не вернуться ли домой? Но в лифте, по пути к выходу, она встречает актера, который приехал в универмаг играть Санта-Клауса...
– У вас в гроте, где сцена, такая духота, - сочувственно говорит О'Брайен.
– Все из полистрина. Для легких - сущий кошмар.
– Послушайте, - говорит Санта, - в подвале меня ждут две дюжины резиновых гномов. Я должен их надуть. Если поможете - угощу обедом.
Впервые в жизни О'Брайен отдается хаосу, не задумываясь о последствиях. Да и чем можно удивить девушку, которую в ночи посетила поющая телеграмма, и наутро она проснулась блондинкой. Надувать гномов - это же как глоток свежего воздуха...
– У тебя красивые волосы, - произносит ряженый Санта.
– Спасибо. Только покрасила.
В вегетарианском кафе, поедая пирожки с чечевицей, украшенные веточками остролиста, Санта приглашает О'Брайен на рождественский ужин.
– Жареный труп не обещаю.
– Ну и ладно, - говорит О'Брайен.
– Я не вегетарианка, но мяса не ем.
– Значит, вегетарианка.
– А разве они не члены каких-то клубов или групп?
– Нет, - говорит Санта.
– Надо быть самим собой.
О'Брайен улыбается своему отражению в зеркале. Как, оказывается, здорово быть самой собой. На работу она в тот день не вернулась. Пошла, как все люди, по магазинам. Купила новую одежду, кучу еды, гирлянду разноцветных лампочек. А потом уличный торговец предложил ей елку с большой скидкой, и О'Брайен взвалила ее на плечо и потащила домой. Только открыла дверь - хозяйка тут как тут.