Первое знамя
Шрифт:
— Вообще-то я имел честь вас обогнать, ласс Вельк, — нагло ухмыльнулся родовитый и шутливо-злорадно добавил: — Такой позор для рыцаря и чемпиона.
— Случайность, право слово, — в тон отозвался я. — К тому же, я просто прикрывал наш отход.
Маг вновь ухмыльнулся, зашелся кашлем, сплюнул на пол туннеля.
— Демоны! Кто качает землю? Ощущения такие, словно с похмелья. — Отлипнув от стены, он протянул мне открытую ладонь. — Мир?
— Так мы и не воевали, — пожал я плечами, принимая его рукопожатие.
Про тот факт, что высокомерием родовитых по отношению к моей скромной персоне меня
Внезапно лицо Венга Фрида разительно переменилось, а рукопожатие превратилось в толчок, отбросивший меня к стене. Силы он не пожалел, магической, а не физической — впечатало меня знатно, аж дыхание перехватило.
Острый приступ головной боли вызвал секундное забытье. А когда я пришел в себя, обнаружил в центре туннеля, аккурат между мной и Венгом Фридом, тело ликана, с перебитыми ногами. Кровавая дорожка, вырванная светляком из темноты, показывала, что он приполз со стороны завала. А аккуратно отделенная от тела голова говорила, что Венг Фрид может довольно быстро сплести атакующий аркан по одиночной цели.
Что же, должен признать, некоторые привилегии родовитые маги все же заслужили, как и толику уважения. Не каждый способен так быстро и ловко разделаться с ликаном, пусть и раненым. Не говоря уже о впечатляющем обрушении туннеля.
Даже солнце не хотело заглядывать в укрытую густым кустарником пещеру. Словно знало, что за ужасы ждут его в глубине.
Стены давили. А низкий свод, казалось, вот-вот упадет на голову. Нетерпеливо вышагивая возле черного чрева уходившего под землю хода, Та’Энди нет-нет, а испуганно косилась в темноту. И только когда ее взгляд находил светлое пятно близкого выхода, сердце молодой видящей успокаивалось.
Старые недруги знали нелюбовь детей Великого леса не только к подземельям, но и любым замкнутым пространствам, и умело этим пользовались. Чем дольше шла война, тем глубже под землю они забирались. Временные укрытия за десятилетия противостояния превращались в селения, селения в города. Лабиринты подземных ходов, сотни ловушек.
Та’Энди не застала тех времен. Но страницы немногочисленных хроник сумели передать ей тот ужас, что творился в глубине. Армии боевых химер уходили под землю и… исчезали. Тогда в ход пошла магия. Земля стонала, долгие, манозатратные ритуалы крушили целые горы, подземелья заполнялись ядовитым дымом, травились подземные источники. Казалось, что в таких условиях никто и ничто не может выжить, но старые враги как-то выживали. А поставленные на грань поражения применили последнее средство, превратившее цветущий некогда край в безжизненную пустошь.
Тут хроники становились расплывчатыми, путанными. Ничего толком не объясняя. Просто ставили перед фактом, свалив всю вину на древних врагов. Но пытливый ум Та’Энди умел находить нестыковки. В произошедшей катастрофе виноваты обе стороны. Но кто виноват больше, а кто меньше, теперь и не узнать.
Вопреки устоявшемуся мнению низших, альвы не
От размышлений альву отвлек очередной возбужденный выкрик человеческого мага.
— Подумать только, ход в руины древних! А я ничего об этом не знал! Совершенно! — в который уже раз восхищенно выдохнул ласс Сидман, разве что не облизывая найденную дверь. Только строгий приказ и ушедший в подземелье отряд ликанов останавливал его от того, чтобы самому рвануть в темноту.
Его слова и не притворное восхищение вызвали у Та’Энди презрительную усмешку.
Древние…
Глупые хомо понятия не имеют, кто тут на самом деле древние. А кто просто бабочки-однодневки, нагло возжелавшие большего! Сгубившие не только себя, но и огромный кусок Суренасила. Цветущий край превратился в мертвую землю. Пройдут десятки тысяч лет, прежде чем искаженная суть мира сможет затянуть эти шрамы.
Может быть, ее народ тоже виноват в этом. Но явно меньше, чем старые хозяева этой земли! А иначе и быть не может!
Пользуясь тем, что маг слишком занят изучением каменной двери ведущих под землю врат, и повернулся спиной, молодая видящая позволила себе презрительно поморщиться.
Многие знания — многие печали. Именно из-за ее отличного знания языков хомо она и должна возиться с этим внезапным союзником.
Нет, Та’Энди признавала, что эти жаждущие магии, а значит и власти, перебежчики окажутся весьма полезными в будущем. Да и сейчас этот ласс Сидман спас их от удара малого круга, который мог нанести если не смертельный, то довольно болезненный удар. Но несмотря на это Та’Энди не могла испытывать к предателю ничего, кроме презрения, с трудом скрывая его за напускной вежливостью.
Этот хомо искренне считает, что станет равным детям Великого леса? Обретет знания, вечную жизнь и молодость? Или что там еще обещают изменчивые, что под видом родовитых фольхов сумели забраться на самый верх этой полезной секты, верящей в наступление какого-то там мифического Нового Восхода людей?
Та’Энди и сама не знала чего в этом нелепом желании больше — наглости или глупости?
Пусть этот хомо будет благодарен, что не отправился в печать спешно поставленного портала в качестве жертвы, как два других пленных мага! А соблазн его туда отправить был очень велик.
«Он союзник, — напомнила себе Та’Энди, закрыв глаза. — Союзник!».
Наглый и шумный маг практически сразу начал ее раздражать, чуть ли не требуя себе награду в виде артефактов и знаний.
Неужели он надеется, что прямо сейчас получит плату за свое предательство? Нет, это все же глупость. Пожелай она обучить этого потомка пострадавших от магического выброса обезьян чему-то новому, то на это уйдут годы. Да и желания такого Та’Энди не испытывала.
Хомо любят называть варгаров и ликанов полуразумными животными, не понимая и не принимая того простого факта, что в глазах альвов стоят еще ниже. Просто животные! Причем из самых мерзких. А назвать хомо разумными — нанести оскорбление разуму.