Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства
Шрифт:
(Колоны) немногим отличаются от рабов, так как им не дано право уходить (с земли).
Если кто захочет продать или подарить имение, он не имеет права в порядке частного соглашения удержать в свою пользу колонов, чтобы перевести их в другое место [252] .
Раздел II
Христианская идеология, организация христианской церкви
252
Т. е. дарить или продавать землю можно только вместе с колонами. Закрепощение колонов, их прикрепление к земле закончено.
I. Религиозный синкретизм
Религиозные настроения и чаяния
Постановление членов колллегии и саббатистов [254] , соединившихся милостью бога-субботника: начертать надпись и чтобы никто ее не уничтожил; кто это сделает,
253
Надпись малограмотна, и смысл ее не везде понятен.
254
«Саббатисты», по-видимому, означает не полноправных членов коллегии — иудеев, а случайных посетителей службы или прозелитов. Бог в дальнейшем именуется не собственным именем, а «Sabbatistes» («Субботник»).
255
Смысл этой нелепой по конструкции фразы остается невыясненным.
В результате религиозного синкретизма на Олимп проникло множество новых, подчас довольно странных богов. Решено принять меры против засорения Олимпа чуждыми элементами. Бог шутки Мом выступает общественным обвинителем и, перебрав в своей речи всех чужеземных богов, читает проект постановления, пародирующего по форме постановления народных собраний.
Постановление. В час добрый. В законном собрании, созванном в седьмой день этого месяца, Зевс был пританом (председ.), проедром — Посейдон, Аполлон — епистатом, Мом, сын ночи, — письмоводителем, а Сон выступил со следующим заявлением:
256
См. аннотацию к № 191.
Ввиду того, что многие чужеземцы — не только эллины, но и варвары — отнюдь не достойны делить с нами права гражданства, неизвестно каким способом попали в наши списки, приняли вид богов и так заполнили небо, что пир наш стал теперь похожим на сборище беспорядочной толпы, разноязычной и сбродной, что начало не хватать амбросии и нектара и кубок стал стоить целую мину [257] из-за множества пьющих; ввиду того, что они самоуправно вытолкали богов древних и истинных, требуя первых мест вопреки отцовским обычаям и желая большего почитания на родине, — постановил совет и народ созвать собрание на Олимпе около времени зимнего солнцеворота и выбрать семь судей из богов истинных, трех из древнего совета Кроноса, четырех же из числа «двенадцати» и среди них Зевса; судьи эти должны заседать по закону, поклявшись присягой Стикса; Гермес же пусть созовет всех, кто только хочет участвовать в собрании. Пришедшие пусть приведут готовых присягнуть свидетелей и принесут доказательства своего происхождения. После этого пусть они выходят поодиночке, а судьи, произведя расследование, либо объявят их богами, либо отошлют обратно в их могилы и семейные гробницы. Если же будет замечено, что кто-нибудь из отвергнутых и однажды исключенных судьями снова попытается проникнуть на небо, пусть сбросят его в тартар.
257
100 драхм.
И каждый пусть делает только свое дело. Афина не должна исцелять, Асклепий — пророчествовать. Аполлон пусть не исполняет сразу столько дел, но, выбрав что-нибудь одно, да будет либо пророком, либо музыкантом, либо врачом.
Философам пусть запретят выдумывать праздные имена и болтать о том, чего они не знают.
У тех же, кто раньше был несправедливо удостоен храмов или жертвоприношений, изображения отнять и поставить статуи Зевса, Геры, Аполлона или кого-нибудь другого, им же город пусть насыпет могильный холм и поставит столб вместо алтаря. Если же кто не послушается приказания и не захочет предстать судьям, то его осудят заочно. Таково наше постановление.
ЗЕВС. Справедливейшее постановление, Мом, и, кто с ним согласен, пусть поднимет руку; или нет, пусть просто будет оно выполнено. Ведь я знаю, что большинство стало бы голосовать против. Теперь же уходите; а когда возвестит Гермес, то придите все с очевидными приметами и убедительными доказательствами вашего происхождения, с именем отца и матери, с объяснениями, откуда вы и каким способом стали богами и какой вы филы и фратрии. А если кто не предъявит всего этого, то судья даже и не посмотрит на то, что у него на земле много храмов и что люди считают его богом.
Может быть, мой дорогой Цельс, ты думаешь, что описать жизнь Александра, обманщика из Абонотиха, его выдумки, проделки и предсказания и прислать тебе это все в виде отдельной книги — задача маленькая и легкая?
Если бы кто-нибудь захотел изложить все в подробностях, то это было бы не легче, чем описать деяния Александра, сына Филиппа. Насколько последний велик своей доблестью, настолько же первый известен своей низостью… Мне стыдно за нас обоих: за тебя, что ты просишь запечатлеть в записях память о трижды проклятом человеке, за себя — что я прилагаю старание описать дела человека, который достоин не того, чтобы о нем писали образованные люди, но того, чтобы его разорвали на части обезьяны или лисицы в громадном театре на глазах разноплеменной толпы зрителей… Сперва несколько опишу тебе его самого, с возможным сходством, насколько я в силах, хоть я и не искусный живописец. Итак, он был высок ростом, красив, имел в себе действительно что-то божественное; кожа его отличалась белизной, подбородок был покрыт редкой бородой, волосы он носил накладные, чрезвычайно искусно подобрав их к своим, и большинство не подозревало, что они чужие. Его глаза горели каким-то сильным вдохновенным блеском. Голос он имел очень приятный и вместе с тем звучный.
Когда пришло время действовать, вот что было придумано. Ночью Александр пошел к недавно вырытым ямам для закладки основания будущего храма. В них стояла вода, набравшаяся из почвы или от выпавшего дождя. Он положил туда скорлупу гусиного яйца, в которую спрятал только что родившуюся змею и, зарыв яйцо глубоко в грязь, удалился. На рассвете Александр выбежал на площадь обнаженным, прикрыв свою наготу лишь золотым поясом, держа в руках кривой нож и потрясая развевающимися волосами, как нищие одержимые жрецы Великой Матери [258] . Он взобрался на какой-то высокий алтарь и стал произносить речь, поздравляя город со скорым приходом нового бога.
258
«Митрагирты», нищенствующие бродячие жрецы.
Присутствующие — сбежался почти весь город с женщинами, старцами и детьми — были поражены, молились и падали ниц. Александр произносил какие-то непонятные слова, вроде еврейских или финикийских, чем привел всех в изумление, так как они ничего не понимали в его речи, кроме имен Аполлона и Асклепия, которых он все время упоминал. Затем обманщик бросился бежать к строящемуся храму; приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику оракула, он вошел в воду и громким голосом стал петь гимны Аполлону и Асклепию, приглашая богов явиться в город. Затем Александр попросил чашу, и, когда кто-то из присутствующих подал ему сосуд, он погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом яйцо, в котором он заранее спрятал бога [259] , залепив отверстие воском и белилами.
259
Змея — атрибут бога-целителя Асклепия.
Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия… Разбив его, Александр взял в руки змейку. Присутствовавшие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тотчас же закричали и стали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем… Александр снова бегом отправился домой, неся с собой новорожденного Асклепия… Весь народ следовал за ним, и все были одержимы и сходили с ума от больших надежд…
Тогда Александр, усевшись в богатом наряде в небольшом помещении на ложе, взял за пазуху Асклепия из Пеллы, отличавшегося, как я говорил, величиной и красотой. Он обвил змею вокруг своей шеи, выпустив хвост наружу. Змея была так велика, что находилась за пазухой и волочила часть своего тела по земле. Александр скрывал только голову змеи, держа ее под мышкой… из-под своей бороды с другой стороны выставил змеиную голову из полотна, как будто она действительно принадлежала змее, которую все видели. Представь себе теперь помещение не очень светлое… и густую толпу напуганных, заранее объятых трепетом и возбужденных надеждой людей. Входящим, несомненно, казалось чудесным, что из животного, только что родившегося, в течение нескольких дней выросла такая большая змея, к тому же с человеческим лицом и ручная. Посетители толкали друг друга к выходу и, не успев ничего хорошо разглядеть, уходили, теснимые вновь входившими непрерывной толпой… Говорят, что негодяй устраивал подобные представления не один раз, но весьма часто, особенно когда приезжали новички из богатых людей… Все было так хитро устроено, что требовался какой-нибудь Демокрит, или сам Эпикур, или Метродор, или какой-нибудь другой философ, имевший твердый, как сталь, разум, чтобы не поверить всему этому и сообразить, в чем дело… Понемногу вся Вифиния, Галатия и Фракия стали стекаться к Александру… И вот, когда пришло время выполнить то, ради чего все эти ухищрения были выдуманы, т. е. изрекать желающим оракулы и предсказывать будущее, Александр взял пример с Амфилоха… (который) недурно вышел из затруднительного положения, предсказывая киликийцам будущее и беря за каждое предсказание по два обола…