Первоклассная учительница, дракон и его сын
Шрифт:
Кайлен кивнул.
– Помогите, - произнес он.
– Да, помогите нам.
***
Бабушка Тоня всегда говорила: ложись на новом месте - приснись, жених, невесте. Я тогда была в средней группе детского сада, моим женихом был Андрюха, который еще писался в постель во время тихого часа, и я его жалела, отдавала свой полдник, но вот во сне видеть не хотела.
В первую ночь в новом мире мне приснился дракон. Огромный золотой ящер летел над землей, под ним сверкали городские огни, сплетаясь в неизвестные галактики, и следом за ним
Я поняла, что это песня. Дракон летел и пел, и его песня пробуждала жизнь. Там, где падала тень его крыльев, прорастала трава и распускались цветы, животные с детенышами выбегали из лесов, косяки рыб кружили в волнах.
Дракон создавал мир. Он летел, и люди махали ему - его песня делала всех счастливыми. И я летела за ним, задыхаясь от восторга: я сама была драконом, и постепенно в его песне появились новые, зовущие нотки. Мы летели над бескрайним океаном, и счастье, которое наполняло меня, было настолько светлым и настоящим, что мне хотелось плакать.
Подушка была мокрой от моих слез. Проснувшись, я услышала негромкое цвирканье птиц в саду - начинался новый день, и сегодня я хотела отвести Джолиона в бассейн. Мальчик не чувствовал своего тела и боялся его - плавание могло в этом помочь. Плавание и танцы
– жаль, что я не умела танцевать.
Дракон еще пел - проснувшись, я слышала далекий отзвук его души.
Поднявшись с кровати и приведя себя в порядок, я подошла к шкафу и негромко сказала:
– Купальник, пожалуйста. Зеленый.
Дверца бесшумно открылась, и с верхней полки мне в руки упал купальник - плотный, закрытый, с рисунком, похожим на драконью чешую. Замечательно.
Завтрак был накрыт в такой большой столовой, что в ней можно было бы разместить и накормить роту солдат, а не одного мальчика и его учительницу. Джолион сидел за столом, немолодой мужчина, смуглый и совершенно седой, кормил его с ложки, и я видела: Джолион откроет рот и будет есть, но сам не попросит ни еды, ни воды.
– Доброе утро, - улыбнулась я, прогоняя ощущение, что старик кормит куклу. Незнакомец аккуратно промокнул губы мальчика салфеткой и принялся аккуратно намазывать паштетом кусок хлеба.
– Здравствуйте, - ответил он. Голос был приятным, как у актера.
– Вы медира Юлия, учительница Джолиона?
– Все так, - сказала я. Слуга бесшумно поставил передо мной тарелку: смуглые ломтики бекона, грибы, яичница с зеленью и фасоль.
– А вы?
– Я Мадс. Личный слуга мальчика.
Я понимающе кивнула. Мадс поднес к губам Джолиона хлеб с паштетом, и мальчик осторожно откусил.
– Часто он кусает вас, медир Мадс?
– поинтересовалась я. Мадс едва заметно улыбнулся, но в его взгляде была такая тоска, что у меня сжалось сердце. Я заметила на его запястьях широкие белые напульсники из плотной ткани.
– Почти каждый день. Это его способ выплеснуть боль.
– Сегодня я хотела попробовать отвести Джолиона в бассейн, - сказала я. Мальчик никак не отреагировал: бледное
– Он боится воды. Помыть его - это целое приключение.
– Понимаю. Медир Кайлен уже рассказал мне об этом. Кстати, где он?
Джолион откусил еще немного, прожевал и зажал рот ладонями. Мадс положил недоеденный хлеб на тарелку и придвинул мальчику стакан с оранжевым соком.
– В министерстве, разумеется. Он рано уезжает и поздно возвращается. В каком-то смысле работа это просто предлог держаться подальше от всего этого.
Я мысленно усмехнулась. Сильный мужчина сторонится собственного ребенка... впрочем, кто я такая, чтобы его осуждать? Если раньше это был обычный мальчик, то видеть на его месте куклу просто невыносимо.
«Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?» - прозвучал голос Кайлена у меня в ушах. Да, ему нужно было справиться с горем - и он рухнул в работу.
Не самый худший способ, если вдуматься.
– Я бы попросила вас пойти со мной, - сказала я.
– И кого-нибудь еще из слуг.
– Разумеется, - ответил Мадс. Джолион сделал несколько глотков, и он промокнул капли сока салфеткой с таким теплом, которого не подделать. Слуга искренне любил своего воспитанника и жалел его. Пусть уж лучше он будет рядом с нами, чем холодный отец, который тоже окаменел от своей потери.
Бассейн был небольшим - самое то, чтобы научить мальчика плавать. Я проплыла туда-сюда: отлично, вода теплая. Теперь главное, чтобы Джолион хотя бы попробовал подойти к ней.
Но, увидев, куда его привели, Джолион рухнул на пол и заорал - громко, нервно, на одной высокой ноте. Мадс попробовал было поднять его - мальчик извивался в его руках так, что я испугалась, что он разобьет себе голову.
– Нет!
– крикнула я слуге, который стоял у пульта управления.
– Давайте по-другому. Спускайте воду!
Должно быть, у меня был по-настоящему решительный вид: слуга пробежался пальцами по кнопкам, и вода стала уходить из бассейна. Я поднялась по лесенке, подбежала к Джолиону, который крутился на полу дождевым червяком, и легла с ним рядом, повторяя его имя. Зубы мальчика тотчас же сомкнулись на моем запястье - и сразу разжались, словно он вспомнил, что кусаться нельзя. Я обняла его, прижала к себе: Джолион трясся от ужаса, и я услышала, как клацают его зубы.
– Не бойся, милый. Все, воды больше нет, - повторяла я.
– Не бойся, я здесь, все хорошо...
Наконец, Джолион перестал кричать: обмяк в моих руках, всхлипывая и бормоча что-то невнятное. Кайлена можно было понять: если ребенок вот так рухнет на пол при королеве, то министр недолго просидит в своем кресле. Его отправят в отставку при первом же удобном случае - езжай в деревню, лечи ребенка. Особенно если он успел намозолить глаза, но формально до сих пор придраться было не к чему.