Первоочередной

Потапов Андрей

Чего можно было ждать от пьяной фантазии, которая прилипла к подсознанию ещё с последнего рейса? Но юный моряк не успокоился и продолжил свой монолог:

– Я знаю, что ты меня слышишь. Нет, даже не так, мой друг. Я знаю, что ты меня пишешь. Вот только объясни, зачем. Что ты хочешь сказать этим сюжетом, наполовину слепленным из твоих личных переживаний, наполовину из желания понравиться? Ты думаешь, я получаю большое удовольствие от происходящего? Открою секрет: гораздо меньше, чем ты можешь себе представить.

В своих проблемах виноват ты один. А что делать мне? Ведь мои несчастья написал и придумал ты.

Каменные надгробия провожали Диму молчанием. Им, наверное, хотелось выразить сочувствие, но они не могли.

– Ты ведь уже сам понял, что всё написанное оживает, как будто существовало всегда. Ты уловил эти законы и передал их мне в виде Натахтала, который провалился из книжки в мою реальность.

Безмолвные силуэты ангелов смутно вычерчивались среди огней, полосующих туман. Они закрывали руками лицо, боясь подсмотреть что-нибудь из мира живых. Боясь подать хоть малейший знак, что за гранью что-то есть.

– Слышишь ты или нет? – крикнул Дима. – Хватит издеваться над нами. Верни Сеню на место и отцепись уже от меня. Я хочу жить своей жизнью. Понял?

Голос ушёл эхом в пустоту, растворился среди неживой красоты. Где-то скорбно каркнула ворона. Больше мир не издал ни звука.

– Ну и пошёл ты к чёрту, – сказал парень. – Надо бы найти Сеню, а то вляпается ещё во что-нибудь. Он умеет.

По дороге обратно Дима уткнулся глазами в припорошенную снегом аллею и не заметил, что от безголовой статуи девушки отделилась тень.

– Здравствуй, внучок, – донёсся с порога сиплый голос.

– А вы кто? – тактичный Сеня сразу перешёл к делу.

– Николай Серафимович Подгорский, – представился старик, звучно цокнув каблуками, явно бывший военный. – Но зови меня просто Серафимыч. А ты кто?

– Сеня.

Боец застыл от недоумения. В своём воображении он должен был увидеть постаревшие лица родителей и разрыдаться, будто сильно нашкодивший ребёнок. Мама с папой сначала бы удивились, потом рассердились, но тут же простили бы блудного сына и приняли обратно. Они же родители.

И неважно, что папа давно ушёл. Сцену воссоединения Сеня представлял именно так – чтобы все вместе. Потому что в этой непредсказуемой жизни хоть что-то должно быть нормально.

Только вместо родителей дверь открыл какой-то любезный дедуля.

– Внучок, ищешь кого?

– Ищу, – тупо ответил боец, глядя в никуда.

– Ай, беда с вами, молодыми, – Серафимыч зацокал языком, приобнял Сеню и поволок в квартиру.

Воитель не сопротивлялся.

Принятие всегда отбирает много сил. Особенно душевных.

– Ну, кого ищешь? – старик уже понял, что юношу надо расспрашивать как можно подробнее.

Потянувшись за спичками, Серафимыч зажёг огонь под чайником. Это

была та самая плита, из детства. Сеня только благодаря её названию запомнил, что Гефест – древнегреческий бог огня.

А ещё воитель по невнимательности сломал электрическую вспышку. Говорили же – поворачивай ручку до упора, а то будет всё время щёлкать. Вот однажды дощёлкалось, с тех пор спички и нужны.

– Маму, – промычал Сеня.

– Мальчик, сколько тебе лет? – хихикнул Серафимыч, но тут же посерьёзнел. – Вы давно не виделись?

– Я здесь раньше жил.

– Батюшки, – промолвил старик и хлопнулся на табуретку. – Ты присаживайся, внучок, чего стоишь.

Воитель молча сел. Взгляд Серафимыча его смущал, так что Сеня устремил свои глаза в пол.

А дедуля смотрел на Сеню как на родного внука, которого не видел уже много лет. Хотя, на самом деле, встретил впервые.

– Её звали Елена, да?

– Да, – буркнул Сеня.

– Елена Климова, – задумчиво протянул Серафимыч. – Она жила здесь. Давно уже, лет десять назад. Дети мои, чтобы не бросать отца на произвол судьбы, купили мне эту квартиру. А сами уехали куда-то в Европу. Звонят иногда по скайпу, справляются, не умер ли…

– Это всё, что вам известно? – спросил расстроенный Сеня.

– Ты погоди, – Серафимыч широко улыбнулся и моргнул, отбрасывая лишние мысли. – Старческая память не так хороша, как у вас, молодых. Ты же никуда не спешишь? Давай я налью чай, как раз чайник вскипел. Узнаю о тебе немного и может, вспомню что.

– Некуда мне торопиться, – пробормотал воитель, наблюдая, как дедуля хозяйничает на кухне.

– Вот и хорошо, – обрадовался Серафимыч.

При всех недостатках квартира и по сей день смотрелась неплохо. На удивление высокие потолки, как для заводского скворечника, панорамные металлопластиковые окна, линолеум кое-где подран, но зато в остальных местах смотрится как дорогой немецкий продукт, а не имитация с ближайшего рынка. Старик ничего не менял с тех пор, как сюда заселился. Те же шкафы и полки, тот же утлый телеэкран (язык не поворачивается назвать его телевизором), кое-как прикрученный трясущимися папиными руками. “Главное – не облокачивайтесь на него”, – сказал он тогда строго. И Сеня ведь не облокачивался, до самого своего исчезновения.

Единственное, что раздражало, – везде плотным слоем лежала пыль. Мама всегда очень чутко реагировала на малейшие проявления беспорядка. Даже если вытер всё, что попадёт в поле зрения, она могла залезть в такие места, где не ступала нога человека, и провести там пальцем, с укоризной демонстрируя, что уборка не окончена.

Воитель озирался по сторонам, пытаясь прийти в себя. Словно в детство попал, только неправильное. Вроде всё на месте, но по-другому. И дедуля этот хороший, но совсем чужой, как бы не старался.