Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Соболь Артём

— Зря, — заключает Серафина.

— Р-р-р-ра-а-а! — разорвав наручники рычит Влад. Ударом разносит стол, встаёт и хватает Морозову за шею. Поднимает вверх…

— Стреляйте! — пытаясь вырваться пищит капитан.

Выстрелить никто не успевает, их оружие вырывается из рук, взводится и зависает в воздухе.

— Слушай меня ты, — поднеся Морозову поближе рычит Влад. — Никогда не оскорбляй моих жён. Даже в мыслях.

Иначе…

— Иначе что? Предатель...

Влад на это нехорошо улыбается, сильнее сжимает её шею. Висящий в воздухе пистолет стреляет, Морозова вскрикнув дёргает и повисает. Боясь дышать висит и с ужасом смотрит на зависшую в паре сантиметров от лица пулю.

— Ты и твои псы, живы только потому, что я очень уважаю генерала Быстрицкого. Уважаю и не хочу заляпать его блиндаж, твоими, сука, мозгами. Но, как только ты ещё раз перейдёшь черту и посмеешь оскорбить мою семью… Я за себя не отвечаю.

— А вот это уже серьёзно, — шелестит в голове голос Серафины. — Товарищ генерал…

— Лейтенант Константинов, — встав поднимаю руки. — Успокойтесь, присядьте.

— А чего она? — как тряпичную куклу тряся Морозову кричит Влад.

— Отпусти. Отпусти-отпусти, молодец. Теперь присядь. Во-о-от, можешь ведь. Теперь вы, капитан Морозова. Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Перед вами, сидит человек, который поможет нам победить и сохранить жизни тысяч солдат. Вы же, вместо того чтобы сработать профессионально, ведёте себя как истеричка. Извинитесь и продолжайте беседу.

— Нет…

— Извинись, пигалица! Припёрлась она сюда, выделывается сидит. А ты хоть раз в окопе была? Ты смерти в лицо смотрела? На тебя танки ползли? Вот что, закрой рот, выдохни. Вдохни, извинись и начинай сначала, по-новой. Вежливо. Выполнять!

— Вы все арестованы, — всхлипывает Морозова. — Встать! Руки за спину.

— Товарищ комфронт! — забегает в блиндаж Нестерова. — Товарищ комфронт. Наступление.

— Товарищ генерал, — вытягивается Влад. — Разрешите?

— Иди, Владислав, иди. Порви их.

— Слушаюсь.

— Стоять! — кричит Морозова. — Кому говорю.

— Кому-то говоришь, — пожимает плечами Влад. — Мне лично пофигу.

Влад с Нестеровой уходят. Пока Морозова отчитывает своих, надеваю шапку, беру бинокль и…

— Пошли, увидишь их в действии, — подавая бинокль капитану киваю. — И это нечто.

— Вы вообще-то арестованы.

— Ага, точно. Я и забыл. Так ты идёшь или нет?

Тоже время. Морозова.

Сволочи. Неужели они не понимают

что подвергают себя опасности? Этот Влад, он же может оказаться таким чудовищем, что… А если фронт рухнет? О чём вообще Быстрицкий думает? И в окопах я была. И не один раз. И танки…

Выходим на позиции. Занимаем место на наблюдательном пункте и смотрим. Видим наступающие войска. Танки, самоходки, бронетранспортёры. Тьма пехоты и не простой. Впереди множество мутантов. Как зверей, тощих, длинных, но невероятно сильных и плохо убиваемых, так и других, массивных, квадратных. И ничего не происходит. Константинова нет.

— Ну и что?

— Ждите, — кивает генерал. — Кстати, Екатерина Константиновна, откуда столько злости?

— Я с южного фронта. Там…

— Ну, рассказывай.

— Там всё совсем плохо, — не понимая зачем говорю. — Ужас. Солдат наших газом потравили. Те кто выжил и жалкое пополнение… Там… Мы так же в окопе сидели, затишье случилось, отбились мы тогда. И тут из дыма, выходят они. Выходят и бредут к нам. Женщины, беременные, пара подростков и старик. Я сразу поняла, что всё не так. А генерал Новиков, комфронт, приказал пропустить их. Не стал в гражданских стрелять. Так вот, девушки эти дошли, атака началась. Бойцы их в госпиталь, а они ходят как лунатики, плачут и говорят что-то непонятное. Тут взрывы, пехота попёрла, танки поползли. Ну артиллерия залп. Девки с визгом в разные стороны. Разбежались…

Им в животы бомбы вшили, а мозги промыли. Они как начали взрываться. Но хуже всего подростки и старик. Они как только девки взорвались, убивать бросились. На пальцах когти, зубы как у волков, по спине шипы пошли. Двоих только из противотанкового ружья успокоить смогли. Старика… В него шестеро солдат по два магазина выпустили, да и до потом кувалдой добивали. Несколько секунд, у нас минус восемьсот человек. После такого, я могу доверять с той стороны пришедшим? Могу я поверить кому-то на слово?

— Конкретно Владу и его семье — да, — качает головой генерал. — А теперь смотрите. Начинается.

Начинается с того, что земля под танками проваливается. Машины и солдаты падают. Один, два, десять, двадцать. Все они валятся в ямы, которые тут же затягиваются.

Оставшиеся танки останавливаются и начинают стрелять. И только я готовлюсь к худшему… Снаряды не долетают, они падают раньше или взрываются в воздухе.

За танками начинает работать артиллерия, но тут…

— Почему они мажут? — видя как снаряды взрываются в полукилометре от нас спрашиваю. — Товарищ генерал?

— Смотри, Катя, — улыбается он. — Внимательно смотри.

За нами, начинается движение, артиллеристы открывают огонь. Танки, как наши, так трофейные и вкопанные в землю на передке тоже стреляют. От чего фашисты суетятся, но не отступают а прут в атаку. И тут… Идущие танки и пехота, уходят вниз. То есть тонут в узких полосах почему-то не замёрзшей болотины.