Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Соболь Артём

— Вот именно поэтому я и тороплюсь, — глянув на маршала кивает Влад. — А вы…

Договорить командир не успевает. На сцене появляется новое действующее лицо, то есть морда. Огромное, отдалённо похожее на лысую гориллу, оно влетает на поляну, подпрыгивает, и обрушивает удар двух рук на голову чудища. Тут же хватает, перебрасывает через себя, подпрыгивает и выставив локоть падает им на пузо чудища. Откатывается, заревев бьёт ручищами по земле, и рвётся в бой.

Вставшее чудище, получая сокрушительные удары от гориллы,

пытается отмахиваться. И даже попадает, но натиск так силён, что помогает это слабо. Горилла оглушительно рыча, просто крушит монстра. Ломает ему лапы, отрывает пластины панциря. Наконец валит чудовище, хватается за челюсти и с треском разрывает ему пасть. Но на этом не останавливается, запускает руку внутрь, выдёргивает изуродованное человеческое тело. Хватает его за ногу, и встав трясёт и мотает как тряпку.

— Хм, что-то вроде пилота, — хмурясь выдаёт командир. — Биоскафандр. А тело изменено. Подозреваю, что это новая модель сборщика. Судя потому что тощий и длинный — да. Но мозги имеются. Скафандр… Наверное может наращивать на себе биомассу. Как? Очень интересно.

Наступает гробовая тишина, нарушаемая только какими-то щелчками. Смотря на гориллу и понимая что к нам она никакой агрессии не проявляет. Да и командир спокоен. Пытаясь понять откуда щелчки, опускаю голову и вижу что это я. Я стою, и машинально нажимаю на спусковой крючок ППШ. Ваня делает точно также, маршал жмёт на крючок пистолета.

— Нда, — качает головой командир. — Да не жмите, вы. Не сработает. Я всм механизмы заклинил.

— Нахрена?! — кричит Быстрицкий.

— Чтоб в меня не стреляли, — знакомым голосом говорит горилла и тут же…

Она начинает разваливаться. Куски мяса, кожа, костяные пластины, всё это отваливается и растекается лужами сукровицы. Нам же является голая, но очень довольная испачканная кровью Ритка. Которая сначала прикрывается руками, потом… Форма на ней просто вырастает.

— Молодец, — кивает командир.

— Нестерова, ты меня до инфаркта доведёшь, — пытаясь убрать пистолет в кобуру, что получается не с первого раза ворчит Быстрицкий. — Предупредить нельзя?

— Некогда, товарищ маршал, — улыбается комроты. — Я за вами пошла, мы там кое-что интересное нашли. А вы тут… Ну вот, я и решила помочь. И силы свои испытать. Взяла образ Конга, добавила Библиотекаря. Получилось же. Вань, рот закрой, ворона залетит.

— Молодец, — счастливо улыбается командир. — А что интересного?

— Вам самим лучше посмотреть, — хмурится Ритка.

Пока командир, явившаяся с Лазаревым и Лариской Серафина, осматривают жуткое здание, возвращаемся назад. В штаб, где уже почти всё командование и бледный Савин трясёт стопкой документов и силится что-то сказать. Но не может, пока на него Быстрицкий не рявкает. И тут…

Из найденных

документов, которые по причине паники не уничтожили, становится понятно, что нацистские подонки, совсем озверели. По их планам, нас надо уничтожать. Всех. Подчистую. У руководства сидевших здесь войск, прямой и чёткий приказ за номером триста семьдесят два — при невозможности дальнейшего удержания позиций, отступающие нацисты должны зачистить гражданское население. Всех, даже полицаев. Потому что они всё равно биологический мусор и тратить на них время нецелесообразно. Население же, дети и женщины… Одни вырастут и пойдут воевать, другие нарожают новых недолюдей.

— Твари, — кривится Маршал. — Ну и твари. Так! Вася, собирай документы, в Свердловск отправим. Пусть в ставке оценят. Громов, раз уж ты сегодня в пехоте, собери мне три роты. Пойдём в лагерь. Нестерова, найди Горчакова, остаётся за меня и беги за Константиновым.

— Я выше по званию, — возмущается полковник Березин. — Я могу остаться.

— А ты, щенок, сиди и не отсвечивай, — рычит маршал. — Выше он, по званию. Доверие к тебе нет, заслужить его надо. Горчакову не только я, но и солдаты доверяют. А тебе? Они же тебя порвут. Сиди ровно, узнаю что вякал, пропадёшь. Чего сидим? Вперёд, выполнять.

Только выхожу из штаба и подзываю к себе знакомых солдат, так замечаю кое-кого интересного. То есть одного хмыря, который наплевал на всё, сбежал из санчасти и теперь трётся здесь.

Хмырь, видя мой взгляд, изображает что очень занят, разворачивается на месте и пытается сбежать.

— Сержант Иванов, а ну стой!

— Стою, — подняв руки кивает он.

— Ты что творишь, придурок? — подойдя и схватив друга за шиворот поднимаю его над землёй. — Тебе ещё сутки лежать надо. Мариша же приказала.

— Не могу, дружище, — даже не пытаясь оправдаться вздыхает Самуил. — Вот знаю что мне с тобой надо. Не знаю зачем, но надо. Извёлся весь, места себе не находил. И таки сбежал. Не мог я иначе.

— Уверен?

— Да друг. Ты извини, но я с тобой.

— Вперёд не лезь. Болеешь ещё. Пошли, собирать будем. Три роты. Идём.

Народ собираем быстро. Грузимся в прихватизированные здесь же немецкие грузовики, хватаем побольше медиков и отбываем.

Маршал, Нестерова, командир с жёнами, как всегда впереди, на санях. Самуил нервничает и действительно места себе не находит. Вздыхает, дёргается. Чешет руки, надавливает пальцами на глаза. Всё время спрашивает скоро ли приедем.

Доезжаем быстро. Выгружаемся и первое что видим — колючая проволока. У входа валяются брошенные вещи, каски, автоматы. Скулят привязанные к столбам собаки. За забором из колючки, стоят обтянутые кожей скелеты. Измученные голодом и тяжёлой работой, трясясь от холода, на нас опасливо смотрят узники.