Первопричина 3: СССР, любовь и магия
Шрифт:
Бросаю взгляд на стол где моя любимая яичница с сосисками, тосты, масло и большая чашка кофе. Приваливаюсь к стене и улыбаясь смотрю.
Маша же, заканчивает с посудой, вытирает руки об халат, поворачивается и подпрыгивает.
— Тьфу, напугал. Я уже тебя будить хотела. А ты сам проснулся. Завтракать садись.
— Спасибо. А где все?
— Лена и Женя уехали заказывать переговоры и в банкетный зал, договариваться. Таня и Маша с Олей, усвистали выбирать новый дом. Я осталась присмотреть за тобой.
—
— Как ты ешь эту гадость? — морщась качает головой Грибочкина. — Там же одна соль. Хотя… Мы с Женей вообще готовить не умеем. Я с тобой посижу?
— Почему ты спрашиваешь? Ты же с нами. Тебе не обязательно…
— Я… Прости, я пока не привыкла. Глупо всё это, — поворачиваясь к мойке и протирая её рассказывает Маша. — Я конечно, рада. Очень. Но сам пойми, долгое одиночество. Да и прошлое покоя не даёт. А теперь… Я привыкну.
Глядя на Машу и не слушая её, отодвигаю тарелку и буквально любуюсь. Да, халатик не очень. Но он невероятно тонкий и всё подчёркивает. А подчеркнуть есть что. Такие окружности, это что-то.
Медленно поднимаюсь, подхожу к ней, встаю на колени и хватаю за задницу. Маша взвизгивает, оглядывается.
— Ч-что ты… Что ты задумал?
— Хочу погладить свою без пяти минут жену, — наглаживая её полушария говорю.
— А на моей квартире ты так не делал, — стонет Грибочкина.
— У нас тогда времени не было. Ты торопилась, а сейчас…
Осторожно приподнимаю халат. От увиденного ловлю приступ головокружения. Конечно, ничего такого под халатом нет. Но тонкие белые плавки в горошек, так сильно всё утягивают и выделяют… Причём размеры и формы впечатляют.
— Игорь, — стонет Маша. — Может не надо?
— А может надо? — цепляя пальцами плавки и приспуская их спрашиваю. — Знаешь, со мной здесь что-то случилось. Раньше, я бы посчитал всё это извращениями и никогда не решился бы. Но здесь… Маш, ты прекрасна. Твой вид, формы… Маш, ты потрясающая.
— Зато характер… — прогибая спину и шире расставляя ноги судорожно выдыхает Грибочкина. — Я… Ох…
Целую её… Ниже спускаю плавки, пальцами прикасаюсь и медленно, осторожно надавливая глажу. От каждого прикосновения Маша вздрагивает, вздыхает…
— Мы не остановимся… — заключает она. — Особенно я. Что ты со мной делаешь?
— Люблю… А теперь…
— Да! — запрокинув голову восклицает она. — Вот так… Игорь…
Ласки продолжаются. Непонятно почему наслаждаюсь процессом и стараюсь быть с ней как можно нежнее, что в данном случае невероятно сложно. Сложно, потому что хочется взять её по-настоящему и желательно грубо. Но… Держусь.
Маша, вздрагивая и задыхаясь
— Вставай, — задыхаясь выдаёт Маша. — Сейчас я тебя… Сейчас я тебя досуха выжму.
— Я готов…
И хоть я на самом деле готов, и Маша уже на коленях передо мной, всё нарушает звонок в дверь.
— Я не хочу открывать, — схватив меня за бёдра качает головой Маша. — Это явно не наши, поэтому…
Звонок повторяется. В дверь деликатно, но настойчиво стучат. Вздыхаю, целую Машу и ухожу в комнату. Одеваюсь, иду к двери, пытаясь понять кого так не вовремя принесло открываю…
— Скворцов Игорь Николаевич, — демонстрируя удостоверение капитана КГБ говорит человек в плаще. — Капитан Вяземский Юрий Владимирович. Прошу за мной.
— А что случилось, капитан? — спрашивает прибежавшая Маша.
— Ничего страшного, — улыбается человек. — Абсолютно ничего. Просто, Игоря вызывают в отдел. На беседу с психологом. Это займёт пару часов. Не волнуйтесь, пожалуйста.
— А… Психолог? Да со мной вроде всё нормально.
— Небольшая проверка не повредит, — улыбается человек и тут же добавляет. — Всё это простая формальность. Психолог задаст несколько вопросов и всё. К обеду будете дома. Машина ждёт.
Спорить с КГБ совсем не хочется, поэтому целую Машу, говорю что быстро и иду за капитаном. Садимся с ним на заднее сиденье машины неизвестной мне марки и едем в город. И вроде ничего, но ощущения двоякие. С одной стороны, капитан выглядит очень доброжелательно и даже весело. Вспоминает мои подвиги, начиная дракой в ресторане, потом в школьной курилке, и заканчивает всё это недавней аварией. Но, от этого, как раз холодок по спине и пробегает. Капитан, как бы невзначай выделяет такие моменты, о которых знать не должен. Например встреча с Сидором на крыльце сельпо и некоторые другие…
На рассказы капитана, весело улыбаюсь, внешне. Внутри же близок к панике. Не нравится мне всё это. Снова дают понять то, что я на самом деле никто. Меня держат под колпаком и смотрят. Тотальная слежка всё-таки есть. И она… Ох…
— Нервничаешь? — улыбается капитан, суёт руку в карман и достаёт сигареты. — Не надо. Ты лучше закури, расслабься. Обещаю, тебя никто не съест. Допросов так же не предвидится. Ну, выпрямись. Улыбнись…
— Да как-то…
— Понимаю. Стереотипы. Злая и кровожадная гэбня. Расстрелы, поиски предателей. Бывал я в том твоём мире, сам всё видел. В смысле ваш кинематограф, — улыбаясь рассказывает Вяземский. Смотрит на меня, вздыхает, суёт руку во внутренний карман плаща и достаёт флягу: — Коньяк, хороший. Выпей, легче станет.