Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Соболь Артём

За такое, прям гордость берёт. Вот прям как Женька надуться готов. Но впечатляет всё же не это, а то какую наглость имеет белое братство. И то, сколько у них пособников.

Противовесом им, наше КГБ. И тут… Размотать белое братство, они смогли бы с лёгкостью. Они повылезали, спалились. Но Катюша решила не уничтожать, а брать лидеров. Пока мы возились и занимались своими делами, она следила за нами и за ними. Через камеры и всегда следующих за нами спецназовцев. Она используя способности напрямую подключалась ко мне, к членам братства, к прохожим. Она защищая нас, руководила операцией, управляла, как дирижёр управляет оркестром и отводила от нас серьёзную

опасность. Она вовремя, а иногда даже на шаг вперёд думала и действовала. Например пляж. Там не должно было быть никакого мордобоя. Как рассказывает Катя, меня должны были подставить. И подставить должен был Жилин. Его, менталисты братства просто привели на пляж, к нам. И там он должен был бросится на меня, получить в рыло и благополучно сдохнуть. От чего на меня посыпались бы все шишки. Меня бы повязали, репутация бы рухнула, весь город, с помощью братства, ополчился бы на меня. И тогда, белые братья явились бы и спасли всего такого расстроенного меня.

Но всё пошло не по плану. На меня, что удивительно, внушение не подействовало, Жилин быстро сдулся и по приказу братства в дело вступил удачно отдыхающий на пляже товарищ Евсеев. Который, раз воздействие меня не берёт, должен был не оторвать мне голову, а отправить в больницу, откуда меня в последствии украли бы. Помощь в виде Глаши и Макса, спектакль, разборки, организовала уже Катя. И вроде бы в действиях братства полнейший идиотизм. Но, кураторам за океаном и сумасшедшей одноглазой старухе которая всем этим и руководила, всё нравилось. Лидеры ячеек же…

Обычные люди которым внушили их значимость и наделили мнимой властью. Там, за порталом, их бы ждал концлагерь, как и меня. Потому что для них, мы все, не более чем скот. Унтерменши невзначай открывшие арданиум и создавшие супероружие. Поганые коммунисты, которых надо направить на путь истинный и дать демократию.

Противно. В голове не укладывается как мы, люди, являясь одним видом, ставим себя выше других. Как делим себя на худших и лучших. Как… Видимо, это в природе человека. Но…

— Потанцуем? — взяв меня за руку

улыбается Нестерова и не дожидаясь ответа утаскивает в зал.

— Я не против. А ты…

— Сама в шоке. Прибыла из командировки. А тут у вас такое… Ну я и в больницу. Не волнуйся, всё хорошо. Меня приняли. А ты…

— А я… Ну, знаешь. Я рад. Как за себя, так и за тебя. Мне выпал приз, в виде очаровательной рыжей девушки с большими зелёными глазами. А ты… Ты дождалась. Полвека ожидания, это поступок.

— То есть ты не сомневаешься…

— Нисколько, — улыбаюсь ей и тянусь поцеловать, но тут…

Нестерову поднимает в воздух. Она с хлопком исчезает и появляется за столом. Хмурясь опрокидывает стопку, вздыхает и начинает разговаривать с Леной.

Её место занимает Морозова. Нежно обнимает меня, прижимается.

— Поверить не могу, — вздыхает Катя. — Столько лет и вот… Ты здесь, со мной.

— Надеюсь тебя большие семьи не пугают?

— Меня нет. Пусть так, пусть нас у тебя девять. Но… Я уже придумала как мы разделимся. Значит мы…

Останавливая поток сверхважной информации целую теперь уже девушку. Но тут… Морозову буквально отрывают от меня.

Дюймовочка просто берёт её и хихикая отставляет в сторону. Сама обнимает меня, прижимает к могучей груди и глубоко вздыхает.

— А ты мне соврал. Никакого спонтанного запечатления у тебя не случилось.

— Случилось, там, в бункере. Тут даже спорить нечего. Глаш…

— Подожди, Игорёк, дай собраться. Ух… Так… Вроде… Я начну с вопросов. Я понимаю, тогда в бункере, я погорячилась. Наговорила всего… Но и ты не молчал. Игорь, я знаю про запечатление, но хочу услышать. Это правда? Ой, прости. На ногу наступила.

— Ничего, — стараясь не морщится от боли киваю. — Продолжай.

— Это всё правда. Ура!

— Да, — мотаю головой и шипя от боли улыбаюсь.

— Тогда… Слушай, Игорёк. Я готова. Слова тут излишни. Запечатление… Я… Я ненадолго слетаю в Москву и вернусь. К тебе… К вам. Тебя не смущает что я старше?

— Нет…

— А то что больше и сильнее?

— Пф… Нет… Наоборот.

— Ну тогда… Поцелуешь? При всех? Ещё раз.

Вместо ответа целую девушку. Обнимаю и даже по попе глажу. О том что она из спецназа и за хамство может руку сломать как-то не думаю. Но, ничего ломать мне не собираются. Глаша краснеет, подпрыгивая хихикает, едва не раздавив меня обнимает и уходит. Останавливается, закрыв глаза визжит и убегает.

— Бля, — морщась выдаю и вытирая лицо топаю к выходу. — Ух бля… Надо же…

Выхожу на крыльцо, закуриваю…

— Ты чо плачешь? — спрашивает вывалившийся Казаркин. — Блин, Игорёк. Ну отказала и отказала. Ну чего так убиваться? Ты…

— Иваныч, заткнись. Я не из-за этого. Она согласилась… Я по… Ух бля…

— Да что? — не понимает Казаркин.

— Да то! Тебе часто на носки ста сорока килограммовая девушка наступает? Нет? А мне только что раз двадцать наступила! Сука, шпильками. Ух…

— Ты молодец, — улыбается Казаркин. — Ну вот молодец! Чучело! Магнит для неприятностей. Аха-ха-ха! Игорь, ты урод, я тебя ненавижу. Давай напьёмся как нибудь? Так чтобы в сопли. Чтобы ползали и не помнили как нас зовут. Давай?

— Обязательно, Иваныч, обязательно. А… Можно я один побуду? Я пять минут. Потом зайду спою что-нибудь.

Кивнув Казаркин уходит. Я же приваливаюсь к стене, закуриваю.

Нда… Вот это я понимаю — приключения. За такое короткое время… Но нет, я не расстроен. А даже наоборот. Мне нравится. Здесь я счастлив. Да было страшно и очень опасно. Да, я мог сдохнуть. Но… Это настоящая жизнь. Я живой, у меня есть семья. Меня любят и ценят. Я люблю! Я здесь именно живу! Возможно я псих, возможно я тронулся там, в бункере. Но я… Я ни за что не променяю мою жизнь на что-то другое. Никогда. И уж тем более, я не позволю кому-то всё это разрушить. Я буду драться, убивать, зубами рвать, но не отдам…