Первородный грех

Дероше Лиза

Я поднимаю лицо от его шеи и всматриваюсь в его глубокие голубые глаза, светящиеся в бледном лунном свете, и я стараюсь потеряться в них. Чем ближе я к нему прижимаюсь, тем более спокойной я себя чувствую — я знаю из опыта. Он — единственное, что может блокировать боль.

— Фрэнни..., — говорит он, когда я провожу пальцем по его губам.

Я чувствую его дрожь.

Когда я поднимаю лицо к его, и мои губы касаются его губ, его умиротворение окутывает меня, и я прибываю в нежном онемении. Боль в моей груди мгновенно

смягчается. Вдруг мое опустошенное сердце ощущается наполненным, потому что он любит меня. Я чувствую это слишком сильно и безоговорочно.

Вот где я хочу быть. Я хочу потерять себя в его мире и любви. Я хочу потеряться, и чтобы больше никто не смог меня найти. Я просто хочу, чтобы обо мне забыли.

Его поцелуй становится менее осторожным. Его губы поглощают меня, помогая мне исчезнуть. Чем дальше я погружаюсь в него, тем меньше я существую. Я нащупываю пуговицы на его рубашке. Он стягивает мою футболку через голову, а его руки и рот продолжают их мягкое прохладное исследование, каждым прикосновением унося меня от себя.

Мое сердце все еще колотится, но теперь уже не от паники. И мое прерывистое дыхание не от страха.

С каждым шагом по направлению к неизбежному я становлюсь на один шаг дальше от боли. Когда он нависает надо мной, я стаскиваю его рубашку с плеч и чувствую его кожу— не прохладную, а горячую. Я целую его в плечо и пытаюсь стянуть с него брюки, желая всего — всего его.

Его горячие губы на моей шее, и он шепчет:

— О, Боже... Фрэнни.

И тогда его рот находит мой, и снова я чувствую медленный огонь под моей кожей, мой жар сочетается с его. Мы вместе движемся к кровати — всего один шаг.

Я оборачиваю ноги вокруг него, давая ему разрешение сделать этот последний шаг и освободить меня от моего несчастья, говоря ему своим телом, что хочу его. И я чувствую его отклик, прижимаясь сильнее, позволяя потерять последние сомнения. Я провожу рукой спереди по его брюкам и чувствую, как он вздрагивает. Он целует меня глубже и в этом есть что-то отчаянное, как будто он задыхается, а я воздух. Он нуждается во мне так сильно, как я нуждаюсь в нем. Я это чувствую. Это то, что спасет нас обоих. Друг друга.

Я почти пропала.

Всего один шаг.

Когда я пытаюсь справиться с кнопкой его брюк, его губы скользят по моим, прокладывая горячий путь вниз по подбородку, шее, плечу и обратно к моему уху.

Его дыхание становится прерывистым, когда он шепчет:

— Пожалуйста, Фрэнни. Пожалуйста, остановись.

Волна вины накатывает на меня, когда я осознаю, что я делаю с ним. Он стонет, когда я отталкиваю его и перекатываюсь, ложась рядом с ним на постели. После нескольких глубоких вдохов он открывает глаза. Он соскальзывает с кровати и встает на фоне лунного света, падающего из моего окна.

Я все глубже погружаюсь в подушки, пытаясь исчезнуть.

— Я... — Он не заканчивает.

Вместо этого он хватает свою рубашку

и выходит в холл, закрыв за собой дверь. И ничего. Тишина, как всегда, и я лежу здесь, пытаясь решить, что делать.

Когда становится ясно, что Гейб не вернется, я закрываю глаза и искренне молюсь Богу, чтобы он просто убил меня сейчас. Я сажусь, когда открывается дверь, я оборачиваюсь простынями, неожиданно смутившись, когда входит Гейб.

Он поворачивается спиной ко мне.

— Я думаю, что смогу контролировать себя сейчас, но это будет проще сделать, если ты оденешься.

Я наклоняюсь и поднимаю свою футболку с пола.

— Ты не обязан оставаться, — говорю я, когда одеваюсь, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Я в отчаянии, и хочу, чтобы он остался, но я слишком уязвлена.

— Если это будет трудным для тебя...

Он поворачивается, идет к краю кровати и садится. Он обхватывает мое лицо руками и пристально смотрит на меня.

— Я люблю тебя, Фрэнни. Но мы не можем сделать... это. — Он сжимает мятые простыни. — Я бы охотно отдал свои крылья ради тебя, но не ради этого.

Отчаяние сдавливает дыхание в моих легких.

— Я знаю.

Я касаюсь его лица, ничего не могу с собой сделать, — он прекрасен.

— Ты сказал, что, когда Мэтт потерял крылья, у него был выбор...

Я опускаю ресницы, когда понимаю, насколько эгоистичны эти мысли. Но Гейб всегда знает, о чем я думаю.

— Я не такой как Мэтт. Я не могу остаться с тобой.

— Почему нет?

— Я Доминион. Один из Второй Сферы. Я не ангел.

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Я думала, что все вы были ангелами.

— Нет. Термин «Ангел», относится к смертным, которые достигли Небесного статуса. Я никогда не был человеком.

Я стараюсь осознать это.

— Так... значит...

— Если я потеряю крылья, не будет никакого выбора. Я не с Земли, и не могу вернуться сюда. Я буду принадлежать Люциферу.

Мое сердце пропускает удар.

— Как бы я хотела, чтобы ты был человеком.

И я, правда, так хочу. Прямо сейчас я хочу этого больше всего.

Он смотрит на меня из-под белых ресниц, и мысли мелькают перед его глазами так быстро, что я не могу прочитать ни одну из них. Потом он наклоняется и целует меня снова. Я толкаю его на кровать рядом с собой и смотрю в его удивительные глаза.

Вопрос срывается с моих губ, и только потом до меня доходит, о чем я спросила.

— Ты знал Люцифера прежде, чем он пал?

Он вздрагивает, но его голос, как всегда, спокойный, убаюкивающий.

— Фрэнни, не волнуйся о Нем сейчас. Ты в безопасности. Иди спать.

Я сдвигаюсь в его руках, неожиданно мне становится некомфортно, и что-то внутри меня не хочет позволять это.

— Я не беспокоюсь. Я просто хочу знать.

Он медленно качает головой.

— Я был создан сразу после Войны. Он пал до этого.