Первородный грех
Шрифт:
— Мои взгляды — это мое дело.
— Даже если это касается работы?
— Особенно если это касается работы. Во всяком случае, то, о чем мы говорим, касается работы лишь косвенно. Цель этой программы — заставить меня почувствовать возмущение. Ладно, она была искусно построена. Режиссер не пережимал с главной темой. Нельзя сказать, что трактовка несправедлива. Но в конце передачи они указали свой телефонный номер, чтобы телезрители могли выразить свое отвращение. Я только хочу сказать, что я не почувствовала такого отвращения, на которое они явно рассчитывали. И как бы там ни было, я не люблю программы, которые говорят мне, что я должна чувствовать.
— Тогда вам надо перестать смотреть документалки.
На
Он произнес: «Кейт!» — и сделал быстрое движение ей навстречу, но она уже осознала, что сейчас произойдет, и отвернулась. Движение было едва заметным, но многозначительным. Он мягко спросил:
— Что-то не так, Кейт? — А потом ироническим тоном добавил: — Это может не понравиться А.Д.?
— Я не приспосабливаю свою личную жизнь к желаниям А.Д.
Он не прикоснулся к ней. Она подумала, что было бы легче, если бы прикоснулся, и сказала:
— Послушайте, я только что бросила человека, которого любила. Ради работы. Зачем же мне портить все дело ради человека, в которого не влюблена?
— А что, это могло бы помешать работе — вашей или моей?
— Ох, Дэниел, ведь это всегда так и бывает.
Дэниел сказал, слегка поддразнивая ее:
— Вы же сами говорили, что мне следует научиться влюбляться в интеллектуальных женщин.
— Но я не предлагала себя в качестве учебного пособия.
Он негромко рассмеялся, и этот смех сломал напряженность. Дэниел очень нравился Кейт, в не меньшей мере потому, что в отличие от большинства мужчин мог принять отказ без озлобления. «Так почему бы и нет?» — думала она. Ни он, ни она не притворяются, что любят друг друга. Оба ранимы и одиноки. Только ведь и это не решение проблем.
Когда они пошли назад, к пабу, Дэниел спросил:
— А если бы здесь с вами был А.Д. и если бы он попросил вас поехать к нему, вы бы согласились?
Кейт на несколько секунд задумалась, потом решила, что он заслуживает честного ответа:
— Пожалуй… Да, поехала бы.
— И что это было бы — любовь, секс?
— Ни то, ни другое, — ответила она. — Назовем это любопытством.
45
В понедельник утром Дэниел позвонил на коммутатор Инносент-Хауса и попросил Джорджа Коупленда в обеденный перерыв зайти в полицию Уоппинга. Джордж явился почти ровно в час тридцать; он был так напуган и напряжен, что самый воздух приемной, казалось, отяжелел, пропитанный его страхом. Когда Кейт, сказав, что в комнате очень тепло, предложила ему снять пальто, он незамедлительно его снял, будто это было не предложение, а приказ, но стал встревоженно следить за тем, как Дэниел берет у него и вешает пальто, словно боялся, что эта процедура — начальный этап заранее запланированного разоблачения. Вглядываясь в его такое детское лицо, Дэниел подумал, что оно вряд ли сильно изменилось с того времени, когда Джордж был мальчишкой. Полные
Кейт усадила Джорджа напротив себя с гораздо большей обходительностью, чем она выказывала Клаудии Этьенн или другим подозреваемым мужчинам. И все же он, отделенный от нее пространством письменного стола, сидел напряженный и прямой, словно доска, глядя ей в лицо и держа на коленях тяжелые руки со сжатыми в кулаки пальцами.
— Мистер Коупленд, — начала Кейт, — в тот вечер, когда праздновали помолвку мистера Этьенна, десятого июля, вас видели спускавшимся с архивного этажа Инносент-Хауса вместе с миссис Бартрум. Что вы там делали?
Вопрос был задан очень мягким тоном, но произведенный им эффект оказался столь же поразительным, как если бы Кейт физически прижала старика к стене и проорала это ему в лицо. Пятна румянца на его щеках разрослись и вспыхнули еще ярче, а затем вдруг исчезли, оставив после себя такую бледность, что Дэниел инстинктивно пододвинулся поближе, испугавшись, что Джордж вот-вот потеряет сознание. А Кейт продолжала:
— Вы признаете, что поднимались на верхний этаж?
Старик наконец обрел голос:
— Но не в архив, нет, нет. Миссис Бартрум понадобилось воспользоваться туалетом, я отвел ее в туалет на верхнем этаже и подождал, пока она выйдет.
— Почему же она не воспользовалась туалетом на втором этаже, в женской раздевалке?
— Она попыталась, но обе кабинки были заняты. И там стояла очередь. А она… Она очень спешила.
— Поэтому вы отвели ее наверх. Но почему же она обратилась к вам, а не к кому-нибудь из сотрудниц?
Этот вопрос, подумал Дэниел, следовало бы скорее задать миссис Бартрум. Несомненно, со временем он и будет ей задан. Теперь Коупленд молчал. Кейт настаивала:
— Разве не естественнее было бы, если бы она обратилась к кому-то из женщин?
— Может, и естественнее. Только она постеснялась. Она ни с кем из них не была знакома, а я сидел на своем месте, за конторкой.
— А с вами, значит, она знакома?
Он не ответил на это, лишь чуть заметно кивнул. Кейт спросила:
— Хорошо знакома?
Но тут, подняв голову и взглянув ей прямо в глаза, он ответил:
— Она — моя дочь.
— Мистер Бартрум женат на вашей дочери? Так это же все объясняет. Все совершенно естественно и понятно. Она обратилась к вам, потому что вы — ее отец. Но об этом мало кому известно, правда? Зачем делать из этого секрет?
— Если я расскажу вам, это обязательно выплывет наружу? Вы должны будете сообщить о том, что я сказал?
— Мы не должны будем сообщать об этом никому, кроме коммандера Дэлглиша, и дальше это никуда не пойдет, если не имеет отношения к нашему расследованию. Мы ничего не можем решить, пока вы нам не объясните, в чем дело.
— Это мистер Бартрум… Сидни… хотел, чтобы мы молчали. Хотел, чтобы мы держали это в секрете, во всяком случае — поначалу. Он хороший муж, любит ее, им хорошо вместе. Ее первый муж был скотина. Она очень старалась сохранить семью, только я думаю, она почувствовала облегчение, когда он ушел. У него всегда были другие женщины, вот он и ушел с одной из них. Они развелись, но все это очень тяжело на ней сказалось. Она всякое доверие к людям потеряла. К счастью, детей они не завели.