Перворожденный
Шрифт:
– Выдра, – резко одернул его Белый Локон.
Лицо маленького охотника омрачилось, и он замолчал. Кит-Канан ласково улыбнулся эльфу с желтыми глазами, и тут Каганести по имени Острый Глаз заговорил.
– Макели, ты упоминал, что хочешь нам что-то рассказать, – заметил он. – Мы хотим послушать о твоем великом приключении.
Все четверо Каганести устроились поудобнее и приготовились слушать. Даже Выдра отвлекся от Аркубаллиса и обратил все внимание на Макели. Кит-Канан знал, что эльфы Каганести были превосходными рассказчиками. Они никогда, за редким исключением, ничего
Зеленые глаза Макели расширились. Он взглянул на каждого по очереди и приступил к рассказу.
– Меня похитил злой волшебник по имени Вольторно, – начал он.
Кит-Канан в смущении покачал головой. У Макели наконец-то появились новые слушатели. И мальчик их не разочаровал. Во время долгого повествования Макели о его пленении, о том, как Кит-Канан и Анайя преследовали их, о поединке принца с Вольторно ни один из четырех охотников не двинулся с места. Тишину нарушило лишь торжествующее восклицание Выдры при описании бегства Макели и Кит-Канана от людей Вольторно на Аркубаллисе.
Когда рассказ подошел к концу, Каганести с возросшим уважением взглянули на Кит-Канана. Принц едва заметно выпрямился, гордый собой.
– Ты храбро сражался с людьми, Кит, – заключил Острый Глаз.
Остальные закивали.
– Жаль, что нам не удалось повидать Хранительницу Леса, Макели, – вымолвил Белый Локон. – Встретить ее – великая честь и счастье для нас. Она общается с богами, речи ее преисполнены мудрости.
У Кит-Канана вырвался смешок.
– Анайя?! – недоверчиво воскликнул он. И сразу же пожалел об этом. Все Каганести, и даже смешливый Выдра, взглянули на него с суровым упреком.
– Ты неуважительно отзываешься о Хранительнице, Кит, – укоризненно нахмурился Белый Локон.
– Я сожалею. Я не хотел обидеть ее, – с раскаянием ответил Кит-Канан. – Белый Локон, я в недоумении. Я раньше встречал эльфов Каганести, но они не походили на тебя. Они были более, э…
– Где ты встречал этих эльфов? – перебил его охотник.
– На западе, – объяснил Кит-Канан. – В западных областях Сильванести.
– Оседлые, – неприязненно отозвался Острый Глаз.
Отважное Сердце потер руки, словно смывая с них что-то, и встряхнул, отбрасывая невидимую грязь.
– Те, кого ты видел, приняли обычаи Оседлого Народа, – жестко произнес Белый Локон. – Они оставили праведный путь.
Кит-Канан поразился отвращению, которое все они выказывали. Подумав, что не стоит сердить друзей Макели, он переменил тему:
– Отважное Сердце, как ты получил свое имя?
Охотник подал знак предводителю. Кит-Канан встревожился: неужели он снова нарушил какой-то обычай, спрашивая об имени Каганести? Однако Белый Локон, казалось, не рассердился и отвечал:
– Отважное Сердце родился немым, но своей охотничьей сноровкой и храбростью в бою заслужил это имя. – В глазах охотника заплясали насмешливые огоньки. – А что, Кит, все твои сородичи такие любопытные?
Кит-Канан смущенно пробормотал:
– Нет,
Все рассмеялись, и четверо охотников поднялись на ноги. Белый Локон приложил руки к сердцу и затем вытянул их ладонями вверх, сначала обращаясь к Макели, затем к Кит-Канану. Мальчик и принц возвратили приветствие.
– Да благословит вас обоих Астарин, – горячо пожелал Белый Локон. – Передайте наш привет Хранительнице.
– Непременно, Белый Локон. Удачи вам всем, – ответил Макели.
– До свидания, – крикнул Кит-Канан вслед эльфам.
Выдра помахал им на прощание, и охотники исчезли в чаще.
Макели собрал недоеденную пищу и снова спрятал ее в доме. Кит-Канан все стоял, глядя вслед ушедшим эльфам.
– Странный народ, – вслух размышлял Кит-Канан. – И так презирают своих «оседлых» собратьев. А я-то думал, что встреченные мною были дикарями! – Он усмехнулся. – А как они отзывались об Анайе – будто она какая-то богиня!
– Они добрые эльфы, – возвратившись, заметил Макели. – Они всего лишь хотят жить в мире с лесом, как столетиями жили их предки. Но большинство людей считают их дикарями. – Зеленые глаза мальчика были суровы. – И из рассказов о твоем народе я понял, что Сильванести относятся к ним не лучше.
Миновало еще несколько недель. Кит-Канан все еще вспоминал о посещении Каганести, и слова Макели не выходили у него из головы. А тем временем его тревога за Анайю все росла. Он засыпал Макели вопросами, но мальчик оставался безмятежен. И хотя Кит-Канан понимал, что она сама может о себе позаботиться, он все равно волновался. Она появлялась в его снах, затерянная в глухом лесу, она звала его, снова и снова повторяя его имя. Во сне принц искал ее, шел вперед по темному лесу, но в тот миг, когда ему казалось, что он уже нашел ее, сон обрывался. Это раздражало его.
Прошло немного времени, и уже наяву Кит-Канан размышлял только о ней. Принц сказал ей, что он ее друг. Но может, это было нечто большее? Чувства его к лесной женщине явно отличались от чувств к Макели. Может быть, он влюбился в нее? Они едва успели узнать друг друга, как она исчезла. И все же принц тревожился о ней, тосковал о ней, видел ее во сне.
Однажды, чудесной ночью, Кит-Канан и Макели устроились на ночлег на поляне около дерева. Принц заснул глубоким сном без сновидений, как вдруг что-то невидимое вторглось в его сознание. Он открыл глаза и сел прямо, оглядываясь по сторонам. Словно внезапный удар грома разбудил его. Однако Макели по-прежнему спал рядом. Ночные создания так же безмятежно щебетали и порхали среди деревьев.
Кит-Канан оправил тунику – он спал одетым – и снова улегся. Он все еще бодрствовал, когда безымянный голос опять позвал его. Его будто притягивало что-то невидимое; вскочив, он пересек поляну. Идти в темноте было нелегко: серебряная луна зашла, а красная тоже садилась – ее зловещий багровый диск едва светился за деревьями.
Кит-Канан направился по тропе, ведущей к ручью. Что бы ни влекло его туда, но когда он пришел к пруду, вокруг, казалось, было пустынно. Он омочил ладонь в прохладной воде и провел по лицу.